Страсть с повинной

— Да, я — твой папа, а ты — мой сын, — подтвердил Бенедикт и отбросил черные кудри со славного заспанного личика. — Давай я принесу тебе попить и уложу снова в постель.

— Да, пожалуйста! — И малыш поднял большие золотисто-карие глаза на Ребекку:

— Он и правда мой папа? Не как Джош, а самый настоящий папа?

От выступивших слез у Ребекки все расплылось перед глазами. Она даже не знала, как ему хотелось иметь отца. Когда ему было два года и они жили летом вместе с друзьями, он спрашивал об отце, и тогда Джош со смехом сказал ему, что будет ему папой — Даниэль может поделить его с Эми. Больше малыш никогда не говорил об отце, а Ребекка боялась затрагивать эту тему.

— Ответь ему, Ребекка, — потребовал Бенедикт, вставая с колен, но продолжая держать малыша за руку.

Мельком взглянув на Бенедикта, она подавила в себе нечто вроде презрения и тихо сказала:

— Да, Даниэль, этот человек — твой папа. Даниэль обвил ручонками ногу Бенедикта и, подняв кверху сияющее счастьем лицо, проговорил:

— Я покажу тебе, где у нас кухня, папа. Ребекка испытала острую, как от удара ножа, боль, когда две пары золотисто-карих глаз улыбнулись друг другу. Ревность пронзила ее насквозь. С самого рождения Даниэль принадлежал ей одной. И вот появился Бенедикт, и ребенок моментально его принял.

— Папочка, папа, у меня есть папа! — восклицал он тоненьким голоском и тащил Бенедикта на кухню, вцепившись в брючину.

Ребекка опустилась на стул и закрыла лицо руками. Вот он появился и перевернул кверху дном ее уютный мир. Она не верила, ей не хотелось верить… Но смех, раздававшийся из кухни, был реальным.

Медленно подняла она голову, глубоко вздохнула и заставила себя выйти из панического шока, в котором пребывала вот уже полчаса. Не надо преувеличивать, решила она про себя. Сильная, зрелая женщина, она к двадцати семи годам заработала немало шишек и все же не сдалась. Сначала смерть Гордона, потом отца, затем история с Бенедиктом и в конце концов нелегкая жизнь матери-одиночки.

Что с того, что Бенедикт захотел теперь Даниэля? Он не сможет отнять у нее ребенка, она ведь его мать… Напрасно она волнуется. Венедикт разумеется, разозлился, когда узнал, что у него есть сын, о существовании которого он и не подозревал. Но когда он успокоится, то все поймет, рассуждала Ребекка. Всего два дня назад он отменил свидание с ней ради некой мисс Гривз; наверняка это Фиона Гривз, которая за ним охотилась еще в Оксфорде. Его наглые слова насчет женитьбы не более чем издевательство. Ей нечего бояться. Она разрешит Бенедикту видеть мальчика раз в месяц и иногда на каникулы…

Спокойствие и уверенность вернулись к ней. Она наблюдала, как Бенедикт вошел в гостиную с Даниэлем на плечах.

— Тебе пора в постель, молодой человек, — весело проговорил Бенедикт.

— Ладно. Мама, пусть папа меня уложит. Он ведь у нас останется, и завтра утром я его увижу.

— Ты… — Она хотела сказать Бенедикту «Не сможешь», но при взгляде на него прикусила губу.

— Мы поговорим потом, а теперь покажи мне, где спальня.

И вот Ребекка стоит у кроватки Даниэля, а Бенедикт, усевшись на край кровати, читает ему сказку. Это всегда было моей заботой, думала она. Бенедикт взглянул на нее, и холодная насмешка в его глазах сказала ей, что он прекрасно понимает ее чувства; она покраснела до корней волос.

— Он заснул; пойдем, нам надо кое-что обсудить.

Она вздрогнула, когда он обнял ее и повел из комнаты. Если он и заметил ее дрожь, то никак не прокомментировал. Ребекка почувствовала тепло его руки сквозь ткань халата. И тут она вспомнила, что почти раздета.

— Извини, пожалуйста, я оденусь.

— Не беспокойся, ты и так хороша. Она покосилась на него. Его атлетическая фигура таила в себе угрозу, и она вдруг ощутила себя маленькой и беззащитной. Сняв его руку с плеча, она решительно направилась в гостиную.

Ребекка присела на диван, настороженно держа Бенедикта в поле зрения. Он снял пиджак и бросил его на кресло, распустил узел галстука и сел рядом с ней, небрежно вытянув ноги.

— Сядь поудобнее, чего уж! — заметила она иронически, стараясь не смущаться его близостью.

— Спасибо, я так и сделаю. — И под изумленным ее взглядом он снял галстук и швырнул его вслед за пиджаком, затем небрежно расстегнул пуговицы белой шелковой рубашки до самого пояса.

— Ты чем это занимаешься? — возмутилась она.

Он прищурился:

— Занимаюсь тем, чем хочу. И, начиная с этого момента, наши взаимоотношения будут продолжены на той же основе. Я буду делать то, что хочу! А ты — то, что я тебе прикажу! Надеюсь, ясно? — протянул он небрежным тоном, соответствующим его виду.

Она проглотила злобный ответ, готовый сорваться с ее губ. Спорить с ним бесполезно; незачем горячиться, борьба идет за ее сына. Отсчитал про себя до десяти, она заодно собралась с мыслями. Сложив руки на коленях, она начала: