Страсть и тьма

— Боюсь, что судьба еще не разобралась с тобой, — с печалью сказал дух короля. — А теперь отправляйся к своему вампиру. Я не из этого мира, но даже я чувствую его страдания.

Стены древнего замка начали таять, а закованный в латы рыцарь вновь превратился в волка.

Анна снова покачала головой. Ей было безразлично, чего потребует от нее судьба. Она выполнила свой долг и намерена была получить свое вознаграждение.

В объятиях своего вампира.

Стоя на коленях рядом с огромной кроватью в особняке Стикса, Цезарь поглаживал роскошные волосы Анны. Рядом с ним стоял Леве; он внимательно смотрел на женщину, лежавшую без сознания, и его изящные крылышки тревожно вздрагивали — горгулья пытался отстраниться от исходивших от Цезаря холодных волн отчаяния.

Граф никак не мог разбудить Анну, и он уже впал в такую степень нервного напряжения, что готов был убить кого угодно — лишь бы освободиться от этого невыносимого груза. Но горгулья был ему нужен, была нужна его способность чувствовать магию. Поэтому Цезарь, изредка поглядывая на маленького демона, лишь скрипел зубами от бессильной ярости.

— Ну что?! — рявкнул он.

Леве в испуге взвизгнул. Прочистив горло, горгулья произнес:

— Она кажется… вполне здоровой.

Цезарь мысленно обругал Леве. Он и сам видел, что Анна здорова. В противном случае ее раны не заживали бы так быстро.

Ему необходимо было понять, почему она не просыпалась, хотя разваливающийся Авалон был уже очень далеко.

— Так почему же она все еще без сознания? Неужели все дело в магии? Может, Моргана заколдовала ее?

Леве сморщил нос, осторожно принюхиваясь.

— Есть что-то похожее на волшебство, но запах…

Цезарь с трудом удержался от грязных ругательств.

— Черт тебя побери, горгулья! Что это за запах?!

— Шалфея.

— И что же это значит?

— Я… не знаю.

— А кто знает?! — в бешенстве заорал вампир.

В испуге отступив на несколько шагов, Леве старательно принюхивался, пытаясь найти ответ на этот вопрос. И тут граф вдруг заметил, что Анна пошевелилась.

— Цезарь?.. — прошептала она.

Он опустил голову и коснулся губами пульсирующей жилки на виске девушки. Вдыхая ее чудесный запах, граф прохрипел:

— Анна, что с тобой?

Она с трудом приподняла ресницы, и в ее ореховых глазах мелькнули озорные искорки.

— Оставь беднягу Леве в покое, Цезарь.

Раздался негромкий треск кожистых крыльев, и горгулья неожиданно опустился на середину кровати. Его уродливая мордочка, казалось, светилось от радости.

—  Oui. — Он протянул шишковатую лапку и положил ее на лоб Анны, пренебрежительно бросив в сторону Цезаря: — Оставь бедного Леве в покое.

— Не искушай судьбу, горгулья! — прорычал граф, не отводя взгляда от бледного лица Анны. Dios, он с радостью простоял бы на коленях целую вечность — лишь бы находиться рядом с этой женщиной.

— Ха! Это ты искушаешь судьбу, вампир, — дерзко ответил Леве; теперь, когда он оказался подле Анны, храбрость чудесным образом вернулась к нему. — Анна, ты бы только видела его! Сижу я на кухне, наслаждаюсь восхитительной свининой, которую, хочу заметить, был вынужден сам выследить и убить, не говоря уж о том, чтобы зажарить. И тут этот полоумный вампир врывается и требует, чтобы я все бросил и… — Его монолог внезапно прервался, когда лампы в комнате вдруг потускнели, потом замигали и тут же взорвались с оглушительным треском. С удивительной скоростью горгулья перелетел к двери. — Все, ухожу, ухожу.

Граф дождался, когда за сбежавшим демоном закроется дверь, затем взглянул на свою суженую.

— Можешь улыбаться сколько угодно, Анна Рэндал, но однажды я окажу миру большую услугу — сделаю чучело из этого паразита и повешу его на стену.

Она провела пальцами по волосам Цезаря, и этой незатейливой ласки хватило, чтобы по его телу пробежал воспламеняющий жар. Впрочем, и одного воспоминания о восхитительном теле Анны было бы достаточно, чтобы его охватило испепеляющее желание.

— Я рискну не поверить тебе, граф Цезарь, — сказала она с лукавой улыбкой. — Ты ведь только притворяешься, что сердишься.

Его клыки тут же выдвинулись, а вздыбившаяся плоть едва не порвала шелковые трусы.

—  О Dios… — простонал он. — Не говори так.

Чуть приподнявшись и опираясь на подушки, Анна снова улыбнулась.

— Но почему?

Граф непроизвольно опустил взгляд, наслаждаясь красотой ее груди, едва прикрытой полоской кружева. Когда он час назад снимал с нее кофту и джинсы, то делал это лишь для того, чтобы ей было удобнее. Теперь же он мысленно поздравил себя с этим решением, но совершенно по другой причине.

— Потому что у меня возникает желание заняться тем, что тебе, учитывая твое состояние, пока противопоказано.

Анна запустила пальцы в его волосы и решительно привлекла к себе.

— Думаю, я сама могу решить, что мне разрешено, а что запрещено.

— Анна…

— Обними меня, Цезарь, — перебила она. — Обними меня крепко.

Он нежно обнял жену и уткнулся носом в ее волосы.

— Ах, querida, за последние несколько часов я испытал больше страха, чем за прошедшие пять веков. Ты превращаешь меня в ужасно трусливого вампира.

Она прижалась к нему покрепче и провела ладонью по его груди.