Страсть и тьма

Но было уже слишком поздно. Мерцающий свет становился все сильнее, и шар превратился в плавно расширяющуюся воронку, уже почти дотянувшуюся до того места, где стояла Анна.

— Проклятие! — Она тщетно пыталась бороться с той силой, что сковывала ее движения. — Как остановить это?

Тут Моргана вытянула свою тонкую изящную руку, и ее губы искривились в самодовольной усмешке.

— Ты этого не сможешь сделать, моя дорогая. Так что наша скучная игра скоро закончится.

— Леве!.. — в ужасе прохрипела Анна.

Горгулья бросил на нее полный отчаяния взгляд.

— Мадемуазель, поверьте, сейчас самое время продемонстрировать ваши возможности.

Моргана злобно расхохоталась.

— Никто не может превзойти меня! Мое могущество безгранично!

Анна почувствовала, как энергетический вихрь коснулся ее лица. Проклятие! Что же делать?!

— Леве, но ведь ты знаешь миллион самых разных заклинаний.

— Да, но…

— Но что?

— К несчастью, у меня далеко не всегда получается то, что нужно. — От страха серые глазки демона почти вылезли из орбит. — Анна, умоляю, сделайте это прямо сейчас.

Сделать это?Но что именно?

Анна крепко зажмурилась. Где-то в глубинах подсознания промелькнула мысль: «Пытаясь спастись, я вполне могу обрушить крышу себе на голову». Но сверхъестественная энергия уже концентрировалась вокруг нее, и Анна поняла: она должна хоть что-то сделать. Должна хотя бы попытаться.

Забыв о тоннеле со стальными дверьми, Анна сосредоточилась на крови, бегущей по ее жилам. Ее кровь была насыщена магией, сила которой возрастала с каждым днем. И возрастала настолько стремительно, что Анна совершенно не представляла, что сейчас могло произойти.

Медленно открыв глаза, она встретила торжествующий взгляд Морганы ле Фей. И тотчас же скопившиеся у нее силы вырвались наружу.

Когда Цезарь возвращался в особняк Данте, он неожиданно почувствовал, что с Анной произошла беда. Несколько часов он рылся в книгах Ягра, пытаясь отыскать хоть малейший намек на уязвимые места Морганы. Но за все это время граф нашел лишь одно короткое и не очень понятное стихотворение, которое лишь подтвердило, что он и так подозревал.

Почувствовав приближение рассвета, Цезарь покинул хранилище и вышел в предрассветные сумерки. Сухо попрощавшись с угрюмым Ягром, он направился в северную часть города.

Ему оставалось пройти всего несколько кварталов, когда его окатила первая волна страха. Цезарю потребовалось лишь мгновение, чтобы осознать: он испытывает те чувства, которые в этот момент переживает Анна. Будучи вампиром, он мог распознавать души тех, кто был близок ему, и даже их чувства, если они оказывались достаточно сильными.

Но сейчас дело обстояло иначе. Эти переживания не только затрагивали его лично, но и поражали интенсивностью психического напряжения.

А потом испытываемый им страх возрос до ужаса — и вдруг исчез, напоследок хлестнув шокирующей болью.

С невероятной скоростью граф преодолел несколько последних кварталов и ворвался в дом, распахнув двери с такой силой, что закачались висевшие на стенах картины.

— Анна! — проревел он, бросившись к лестнице. Но тут перед ним возник Данте, и Цезарь, резко остановившись, спросил: — Где она?

Данте отвел глаза.

— Понимаешь ли, Цезарь…

— Черт возьми, Данте! — Схватив друга за плечи, граф яростно встряхнул его. — Немедленно говори, где она!

— Мы не знаем, — пробормотал Данте.

Цезарь вновь встряхнул приятеля.

— Но как такое могло случиться?!

Тут рядом с Цезарем появилась Эбби, легонько коснувшаяся его руки. При обычных обстоятельствах даже этого легкого прикосновения было бы достаточно, чтобы он дал деру. (Дух Эбби имел отвратительную привычку поджигать демонов.) Но сейчас вампир даже не вздрогнул.

— Цезарь, я понимаю, что ты расстроен, — пробормотала она.

— Расстроен?! — проревел Цезарь. — Это слишком мягко сказано!

Но лицо Эбби оставалось спокойным — даже несмотря на то, что под воздействием рвущейся из Цезаря силы лампы вдруг замигали, а несколько штук взорвались, рассыпав брызги осколков (очевидно, ей уже приходилось иметь дело с нервничающими вампирами).

— Я тебя понимаю, Цезарь, но если мы собираемся найти Анну и Леве, то нам не стоит ссориться друг с другом.

Граф стиснул зубы, чтобы не зарычать. У него хватило ума понять: Эбби, конечно же, была права. Но в данный момент ему не хотелось проявлять благоразумие — хотелось крушить все вокруг!

Чуть отстранившись от Эбби, чтобы не совершить какую-нибудь глупость, Цезарь попытался взять себя в руки.

— Расскажите мне, что вам известно.

Бросив взгляд на мужа, Эбби проговорила:

— Анна и Леве прошли в ее комнату, чтобы горгулья мог обучить ее защищать свое сознание. Примерно через полчаса я понесла им перекусить и обнаружила, что оба исчезли.

— И вы ничего не слышали?

— Ничего.

— А в комнате? Может, там…

— Там нет следов борьбы, — перебил Данте. — Нет крови. Но есть кое-что, на что тебе следует взглянуть самому.

Цезарь кивнул и стал подниматься по лестнице. Переступив порог комнаты, где Анна пробыла столь недолго, он внезапно остановился, ощутив ее запах.

— Цезарь, быстрее, — тихо сказал Данте.