Страсть

Под давлением всех этих обстоятельств в апреле 1976 года Быков, находясь в одной из московских клиник, куда он угодил со съемок фильма «Аты-баты, шли солдаты…» после инфаркта, написал… завещание. Причем адресовал его не жене и детям, а своим друзьям – режиссеру Николаю Мащенко и актеру Ивану Миколайчуку. Привожу текст полностью:

«Дорогой Иван! Дорогой Никола!

Обращаюсь к вам с просьбой тяжелой и не очень благодарной.

1. Никогда и никому не поверьте, что «я наложил на себя руки». Просто, если это случится, знайте, что я износился.

2. Самое главное. Моя боль, моя совесть, моя вина – Лесь (19-летний сын Быкова. – Ф. Р.). Помогите ему поверить в людей. На него обрушилось столько, что хватило бы этого горя на целый народ. Он столько перенес горя. Это моя вина, что я отбивал его от «своего хлеба».

3. А теперь более «второстепенно-юмористические» просьбы-зарисовки.

Вы знаете, что и «рубля не накопили кинострочки», поэтому пусть кто-то «соображающий» поможет продать машину, так как пенсии за отца детям не будет (я узнавал), а Тома моя (жена. – Ф. Р.), к сожалению, инвалид: работать она не сможет. Да она долго без меня и не задержится, будет догонять, так как мы красиво прожили с ней жизнь, хотя я ее своим занудным характером часто огорчал…

4. А теперь о совсем смешном. Похороны – канительное дело…

1) Как можно быстрее вынести из дома, чтобы не мучить моих.

2) Добиться, чтобы разрешили Лесику прийти в этот день (если, конечно, врачи разрешат, чтобы это его не сломало окончательно).

3) Никаких оркестров.

4) Никаких студий, Дома кино (союз) – боже сохрани. Из дома – прямо туда, куда положено. Это мой крик, мольба. Без цирка, называемого почестями.

5) Никаких надгробных речей, а то я встану и уйду: получится конфуз.

Только кто-то из вас один, кому захочется, скажет одно слово: «Прощай».

Это чтобы как-то поставить точку, а то нас «не поймут».

После этого «дерболызните» кто сколько сможет, но – умоляю – не дома. Это, конечно, кощунство и нарушение народной традиции, но очень прошу не для меня, так как мне будет все это до фонаря, а для Томы и детей.

6) Пусть ребята споют «Журавли», «Сережку с Малой Бронной…», «Бери шинель» и «Этот День Победы». И все. Они не откажут.

А потом пусть 2-я эскадрилья «врежет» «Смуглянку» от начала и до конца…

Очень жалею, что ничего не успел сделать путного. Вы заметили, что режиссер я не по диплому, а по призванию? Даже свои похороны режиссирую?! Во дает!

Спасибо и пока!»

Завещание Быков передал спустя несколько дней редактору Киностудии имени Довженко Эмилии Косничук, которая специально приехала из Киева его навестить. При этом сказал: «Вручите Николаю Мащенко и Ивану Миколайчуку как-нибудь». – «Как это «как-нибудь»?» – удивилась Косничук. «А так, – улыбнулся Быков. – Когда захотите». Пожав плечами, редактор спрятала конверт в сумку. Самое интересное, что, принеся послание к себе домой, она положила его в шкаф и забыла на целых три года!

Между тем в ноябре 1977 года Быкову была присвоена Государственная премия Украинской ССР за создание двух фильмов о войне: «В бой идут одни «старики» и «Аты-баты, шли солдаты…». Однако радость от этого события испортил все тот же сын Быкова, 19-летний Олесь, который оказался замешан в криминальной истории. А произошло вот что. Друзья Олеся предложили ему покататься на отцовской «Волге», на что тот ответил согласием. Он выпросил у отца ключи от машины, сказав, что хочет восстановить водительские навыки. А едва выехал за порог дома, как тут же в салон подсели его друзья, на уме у которых было совсем иное. Накатавшись вволю, они тормознули «Волгу» возле ювелирного магазина и попросили Олеся подождать их. Спустя пять минут приятели выбежали обратно и приказали Олесю что есть силы жать на газ. Оказывается, они ограбили магазин, скрывшись потом с места преступления на быковской машине. Но кто-то из случайных прохожих успел запомнить номер «Волги», и уже вечером того же дня всю гоп-компанию повязали. Включая и Быкова-младшего. Когда Леонид узнал об этом, у него случился второй инфаркт (первый, как мы помним, он заработал на съемках «Аты-баты…» в начале 76-го). Однако лечь в больницу Быков отказался. Не смог он приехать и на церемонию награждения его Госпремией, поскольку было стыдно за сына. Он даже заявил, что отказывается от столь высокой награды, поскольку ее не достоин. Когда об этом узнал первый секретарь ЦК КП Украины Щербицкий, обожающий фильмы Быкова, то распорядился отправить премию лауреату на дом. Быков принял награду прямо в постели, а на все его возражения ответ был один: «Таково пожелание товарища Щербицкого…» Что касается Олеся, то избежать более сурового наказания ему помогли именно заслуги отца: в то время как его приятели, ограбившие ювелирный магазин, получат по 15 лет тюрьмы, он отделается лишь годом пребывания в Павловской психушке.