Страсть

В личной жизни оба они обладали взрывным темпераментом, были крайне влюбчивы и на этой почве постоянно ссорились. Их совместное проживание было далеко от идиллического и со стороны больше напоминало жизнь на бочке с порохом. После нескольких крупных ссор влюбленные расставались, обещая другу другу, что навсегда. Но спустя какое-то время кто-то из них шел на попятную, и все начиналось снова. Как долго длились бы их отношения, сказать трудно, если бы не новая любовь Булгаковой. На этот раз она вскружила голову молодому режиссеру, сыну директора «Мосфильма» Александру Сурину. Вскружила настолько сильно, что тот стал уговаривать ее выйти за него замуж. И хотя Булгакова на тот момент ждала ребенка от Габриловича, в ЗАГС она пошла именно с Суриным. А спустя несколько месяцев у Булгаковой родился ребенок – дочь Маша.

Как говорила сама Булгакова, именно вторая дочь, Маша, принесла ей удачу. В феврале 1965 года она ее родила, и в эти же дни ее пригласили на пробы в картину, сделавшую ее знаменитой, – в «Крылья» Ларисы Шепитько. Там она сыграла роль бывшей фронтовой летчицы Петрухиной.

Парадоксально, но в своих киношных ролях Булгакова в основном играла роли женщин с трудной и неустроенной судьбой. Ее героини вечно находились в поисках лучшей доли, но им это редко удавалось. Взять ту же Арину из фильма «Скуки ради», Катерину Ивановну из «Преступления и наказания» или вдову фронтовика из фильма «Кадкина всякий знает». Однако в жизни у Булгаковой все складывалось наоборот: у нее был хлебосольный дом, прекрасные дети и мужчины, каждый из которых любил ее до безумия.

Среди коллег Булгаковой было много подлинных красавиц, своими киноролями сводивших с ума миллионы мужчин на всей территории огромного Советского Союза, но большинство из них в личной жизни были несчастливы. У них могло быть много любовников, но не было мужчин-рыцарей, которые бросали бы к ногам своих возлюбленных все богатства и жертвовали ради них самым дорогим, что было у них в жизни. У Булгаковой такие рыцари были. Причем двое из них – иностранцы.

С 26-летним балетмейстером из Англии Ричардом Коллинзом случай свел Булгакову в ресторане Дома кино. Говорят, англичанин увидел ее – и тут же потерял голову. Стал непрестанно звонить ей домой, приглашал встретиться. Булгакова, которая на тот момент была свободна от уз Гименея, эти знаки внимания приняла. И у них начался роман – с одной стороны, красивый, но с другой – опасный, поскольку связи с иностранцами, да еще из капиталистических стран, в Советском Союзе властями не приветствовались. Булгакова это прекрасно понимала, однако устоять под любовным натиском англичанина не смогла. А может, и не хотела: ведь это так заманчиво, когда за тобой ухаживает мужчина моложе тебя на 13 лет, да еще иностранец.

Ричард называл ее уважительно «мадам», посвящал ей красивые стихи и даже привез в Москву свою матушку, чтобы она познакомилась с будущей невесткой. Булгакова матери понравилась. Однако русскую невестку она так и не заполучила. Когда срок контракта Коллинза в Москве истек и ему пришла пора возвращаться на родину, Булгакова с ним не поехала. Она хорошо сознавала, что, покинь она родину, – ее артистическая карьера навсегда бы прекратилась. А жизнь без любимого дела была для нее немыслима. Как она сама не уставала повторять: «Предают любимые, предают дети. Только работа никогда не предаст».

Ричард уехал на родину, но еще долгое время не мог забыть свою русскую возлюбленную. Даже когда женился на англичанке, все равно думал о Булгаковой и слал ей в Россию трогательные письма. Вот лишь одно из них:

«Жить без тебя ужасно больно. Но то, что ты есть на этой планете, это все мое счастье. Я недавно женился, стараясь жить здесь так, как другие. Не знаю, правильно ли сделал? Не могу думать, но люблю только тебя. Вся моя душа в тебе, вся моя любовь с тобой. Я не ожидал такую боль, и только надеюсь, что у тебя все хорошо, что работа интересна, что Маша и Зина здоровы, что ты не страдаешь. Я люблю тебя, моя Мадам, и буду любить до смерти…

Только Бог знает, как я люблю тебя. Но Бог не давал нам быть вместе. В конце концов, быть может, и будем вместе перед ним, но не в этой жизни…»