Страшный зверь

И Алевтина с готовностью откликнулась, твердо зная, что тон Сашеньки говорит ей о его полной готовности молча покориться ее страсти. И самодовольно подумала: «А куда он от меня денется?! Хоть миг, а мой! Правильно поют: „есть только миг, за него и держись!“. Уж Аля-то знала, за что держаться…

Константин Дмитриевич, заместитель генерального прокурора, был тоже на своем «рабочем» месте и свободен от назойливых посетителей.

– А чего ему от меня надо, не сказал? – шутливо спросил он у Алевтины, которую, естественно, знал и относился как к дочке. «Глория»-то была отчасти и его детищем, помогал ее организатору и первому директору, своему другу Вячеславу Грязнову, дяде покойного Дениса, создавать это частное агентство. Вот с тех пор и все его сотрудники были ему словно родными, к которым всегда можно обратиться за помощью в разыскной работе, особенно, когда твое неофициальное расследование нельзя выносить на суд общественности.

– Не знаю, Константин Дмитриевич, – вежливо ответила она. – Так я вас соединяю?

– Давай. А ты все расцветаешь? Ох, завидую я твоему будущему супругу!

– Спасибо на ласковом слове… Александр Борисович, возьмите трубочку…

А сама подумала, что дорого бы отдала за то, чтобы пожелание Меркулова сбылось. Уж она ничего бы не пожалела ради любимого Сашеньки… Да только кто ее подвиг оценит?..

– Костя, здравствуй, – услышала она голос Турецкого, и аккуратно прикрыла дверь кабинета.

– Привет-привет, какие проблемы?

– Геркина жена ушла от нас только что. Сам он – в коме.

– То есть как?! Где?

– В Краснополе, надо полагать. Ночью стреляли. Две пули. Одна – полегче, в голову, но, к счастью, по касательной, а вторая, говорит, – плохая, в грудь. Звонила сестрица Валина, она и рассказала ей. А что, у тебя разве еще нет известий об этом происшествии? Неужели стесняются? – в голосе Александра Борисовича прозвучал явный сарказм.

– Перестань, чего ты, в самом деле? Наверное, просто не успели доложить.

– А ты спроси, – Турецкий усмехнулся. – Я смотрю, годы идут, а служба не меняется. Но у меня другой вопрос, могу спросить?

– Конечно, раз уж позвонил… Погоди минутку, я сейчас… – Турецкий услышал, как он отдал сердитым голосом распоряжение помощнику. – Давай, слушаю.

– Понимаешь, Костя, Валя настоятельно просит, умоляет, чтобы именно я взялся за срочное расследование. Местные деятели пытаются выстроить свои хамские версии и постараются преуспеть в них, – чтоб потянуть время. Это известный ход. Потом они от своих пустопорожних версий откажутся и начнут все заново, что для тебя тоже давно не новость. А вот я сейчас, мягко говоря, на распутье. С одной стороны – частный сыщик, пошлют подальше, и не возразишь. Какие, мол, имею основания для вмешательства в официальное расследование? Каким бы оно ни было дилетантским, или, что хуже, заказным. А с другой, – я ведь ничего не знаю о том, чем там занимался последние недели Герка и за что на него могли взъесться местные «заказчики». Два выстрела, из которых один – в голову, это известный нам с тобой стиль работы. Знакомый почерк. Оружие не найдено, правда, но, возможно, плохо искали. Словом, кроме эмоциональных восклицаний и минимума информации, я ничем толком не обладаю, а потому не уверен, что могу чем-то Вале помочь всерьез. В конце концов, он – твой сотрудник, тебе, думаю, и принимать решение. Но я ведь неплохо знаю Геру, как-никак немало вложил в него, будучи… сам понимаешь. Не советуешь, не стану соваться со своим уставом, поговори с Валей, она обязательно придет к тебе – к кому же еще?

– От тебя-то она чего хочет конкретно?

– Конкретно? Чтобы я назвал преступника. Она мне почему-то верит больше, чем всей твоей Генеральной прокуратуре. А причины я не знаю.

– Ладно дурака валять, не знает он, как же!.. Вы ж с ним одно время, помню, друзьями были?

– Давно было, Костя. Да и не это – главное.