Страшный суд

Карл Ясперс полагает невозможным мысленно конституировать единство мира. Но Ясперс не прав, когда утверждает, будто мышление может приблизиться к собственным границам.

Таких границ попросту не может существовать, ибо мысль неукротима, бесконечна во времени и пространстве и беспредельна, как Вселенная.

Альбер Камю: «Человек определяется разыгрываемыми им комедиями ничуть не меньше, чем искренними порывами души!»

Он же: «Начало всех великих действий и мыслей ничтожно».

Воистину! Вспомнить хотя бы, чем я занимался, когда возникла идея философии порядка.

Проблема ответственности человека за собственную свободу.

Если ко мне явится ангел, и ангел скажет мне об этом, то как я узнаю, кто на самом деле ко мне пришел?

Это рассуждение Сартра породило во мне сходную проблему. Как я определил, что приходившие ко мне Сталин, Вечный Жид и Адольф Алоисович Гитлер именно те, за кого они себя выдавали?

А может быть, во всех случаях это я сам?

Гитлер был убежден: русский мороз содрогнется и отступит перед его танковыми колоннами. Убежден на полном серьезе! Не случайно слово мороз было исключено из официальной документации вермахта в зимнюю кампанию 1941—42 годов.

— Мороз — это мое дело, — сказал Гитлер Гудериану. — Наступайте, генерал!

Теория полой земли. Летчик Бендер. Тоже великий комбинатор…

Вселенная по Бендеру или Горбигеру так же безумна, как и по Эйнштейну… Разве что в первом случае это безумие общедоступнее, приемлемее для обывательского интеллекта.

Без даты

II. ДНЕВНИК ЭПОХИ СТРАШНОГО СУДА, 1992

12 сентября, воскресенье.

23.00. Пометки зеленым я делал только что… Сегодня знаменательный день! Начал третий роман из цикла «Станислав Гагарин и другие». Вот, кстати, и новое получилось название. Толчок к третьему роману дала Галя Попова, которая спросила: «Станислав Семенович! Когда вы напишете роман о Гитлере?»

Она имела в виду последнюю фразу романа «Вторжение», которую я сочинил в тот день, когда принялся писать эту вещь.

О Гитлере писать я никогда не собирался. Но слова Галины заставили меня задуматься. «А фули! — подумал я. — Почему бы и не написать?» Буквально на следующий день, когда ехал мимо Можайского мотеля, возвращаясь из Москвы, меня как осенило. Будет роман о Гитлере! Как завершающий трилогию… И назову его: «Гитлер в нашем доме». Такие вот пироги:

ГИТЛЕР В НАШЕМ ДОМЕ

Фантастический роман-детектив о вожде германского народа, прибывшего на Землю с Того Света.

А сегодня ездили на Рузу, смотреть нашу базу и захватили холодильник для Галины Поповой. Ее муж Юра за рулем, она, Дурандин, Таня Павлова и ваш покорный слуга.

Вернулся к обеду, потом прилег вздремнуть, а в 16.50 проснулся и увидел, что за моим письменным столом сидит Гитлер.

Так я и начал роман «Гитлер в нашем доме». И опять, как в случае со «Вторжением», на меня накатило. Два часа сидел за столом, не разгибаясь. В 19–00 пришла Вера от Юсовых, оставалась с Данилой, поужинали, она легла с устатку, а я продолжал писать до 21–30. Сделал первую главу, начал вторую… Идет как по маслу. Космический канал в действии! Теперь третий роман будет подпирать второй… И дело пойдет! Окончательно решил обосновать индивидуальный дом творчества на Рузе. Там и буду писать. А фули!

А год уже 1993-й…

9 апреля, пятница.

18-21. Вернулся дневник от Ирины Лихановой, она печатала из него страницы для «Писательского камбуза» к «Вечному Жиду».

За те дни, пока дневник находился у нее, выкристаллизовывался третий роман. От прежнего названия я отказался. «Гитлер в нашем доме» — название первой книги. Вторая книга называется «Конец Света». Общее название — «Страшный Суд».

Сегодня работаю дома. В третий раз редактирую «Вечного Жида», после того, как прошлась по нему Галя Попова. Есть что, увы, править, правда, в основном это мелкая шлифовка, стилистические «блохи».

В общем и целом — роман получился. Местами я попросту в восторге от самого себя.

Анатолий Ланщиков считает: я создал новое направление в русской литературе. Назвал меня русским модернистом Двадцать первого века.

19-50. Тогда позвонил Дурандин и отвлек меня от записи. Сейчас вернусь к вычитыванию жидовского «Камбуза». Надо заканчивать редактирование романа да и приступить вплотную к «Страшному Суду», пока есть вдохновение и силы.

11 апреля, воскресенье.

08-00. Уже сделал сегодня первые записи к «Страшному Суду». Коль решил взяться за третий роман без тайм-аута, значит, надо работать… И параллельно готовить «Калейдоскоп» так, чтобы он был завершен вместе с основным текстом романа.

Кстати, «Камбуз» получился, на мой взгляд, объемным. Будет ли это мое варево по вкусу читателям? Не уверен.

Сегодня уже две недели минуло, как поставил точку в «Вечном Жиде». Занимался помимо дел в Товариществе вычиткой последних глав с машинки, редактировал себя после Галины, готовил «Камбуз» и делал первые наброски к новой работе.

Фактически вовсю тружусь над «Судом» и делаю это с удовольствием, думаю над романом постоянно.