Страшный суд

Группа «Туморроу», созданная еще в конце пятидесятых годов, уже занималась подобными делами. Ряд землетрясений в Латинской Америке и Азии, а также на Кавказе и в иных местах был вызван воздействием на земную кору агрегатов, созданных высокими умами военных лабораторий Ливермора, Уэдли и Манчестер Хилла, где разрабатывались модификации оружия «Т», рассчитанные на локальные и широкомасштабные толчки, для горной и равнинной местности, различались агрегаты и по степени воздействия на земную кору.

К тому моменту, когда было принято решение ударить сейсмическим оружием по Третьему Риму, генераторы подземных толчков были усовершенствованы и вкупе с тщательной геологической разведкой местности, на которой предполагалось проведение операции «Завтра», могли произвести глобальные разрушения с ювелирной точностью.

— Главная задача — идеально оторвать по всему периметру базальтовую плиту, на которой стоит этот город, — сказал командиру 82-й воздушно-десантной дивизии некто Ричард Фридмен, жизнерадостный субъект в штатском, который прилетел вместе с Джоном Фицджеральдом в штабном самолете бригадного генерала.

Слова руководителя операции «Tomorrow», в распоряжение которого гордый и самоуверенный десантник поступал со всеми бебехами и какашками, переданные через ларингофоны, четко прозвучали в наушниках комдива.

— И тогда что? — спросил Джон Фицджеральд, набирая высоту.

— Тогда эта гигантская свалка бетонных блоков и битого металла аккуратно провалится на сто или двести метров, это зависит от рельефа той местности, где произойдет разрыв с земною корой, — пояснил Ричард Фридмен. — Под тяжестью опустившейся плиты подземное море выплеснется наружу и зальет Москву вырвавшимися на свободу водами. Вместо столицы варварской и неугомонной России — новое рукотворное озеро, их так любили создавать кремлевские вожди, дорогой генерал…

«Новое озеро с плавающими в нем миллионами трупов вместо рыбы», — намеревался весело продолжить бравый десантник, но слова эти застряли у Джона в глотке.

Нечто, которому он и сам бы не сыскал определения, возникло в сознании и не позволило вырваться кощунственной шутке.

Бригадный генерал Джон Фицджеральд хорошо знал, что никаких спасательный действий операция «Туморроу» не предполагает.

Люди бывают склонны приносить жертвы лишь тогда, когда они могут действительно ждать успеха, а не тогда, когда бесцельность этих жертв очевидна.

Адольф Гитлер

V

Когда товарищ Сталин, сообщив леденящую весть о грядущей гибели Москвы, собрался уже прощаться, чтобы вновь исчезнуть с другом Адольфом для решения неведомых мне поручений Зодчих Мира, я вспомнил обещание, которое дал Диме Королеву — рассказать вождю о подлом поступке критикессы Ольги Кучкиной — и спросил, обращаясь к Иосифу Виссарионовичу:

— Найдете пять минут, товарищ Сталин? У моего зама по идеологии конфликт с комсомолкой Кучкиной…

— Это ты про какого, понимаешь, зама? — спросил Отец народов. — Про молодого? Который пропустил массу ошибок в первой книжке «Вторжения», а затем сражался вместе с нами в Московских катакомбах?

— Он самый, Иосиф Виссарионович… Кстати, пользуюсь случаем сообщить: вычитал верстку второй части «Вечного Жида», где про наши приключения под землей говорится… И про Диму Королева тоже.

— И что на этот раз приключилось с любезным вашим, понимаешь, Королевым?

Я вздохнул, глянул на Гитлера, Адольф Алоисович сочувственно поджал губы, доводилось, мол, и мне заступаться за соратников, потом взял из импровизированной папочки, сооруженной из спецвыпуска № 1 «Наша Россия» с материалами ВС РФ и съезда народных депутатов России — второго выпуска, кажется, так и не успели напечатать, увы, — достал оттуда листок и протянул вождю.

— Что это? — спросил Сталин, недоверчиво протягивая руку за листком.

— Письмо Ольги Кучкиной в «Литературную газету», — пояснил я. — Его неизвестно зачем напечатали в сорок втором номере за 20 октября 1993 года.

Вождь брезгливо взял листок, на который был перенесен газетный текст, и быстро пробежал глазами.

«ПИСАТЕЛИ ПИШУТ…

Ольга Кучкина в «ЛГ»

Наивный, простодушный и гадкий молодой человек двадцати пяти лет Дмитрий Королев позвонил мне от имени «знаменитого» писателя Станислава Гагарина с просьбой прорецензировать многочисленные романы его хозяина. Что-то прислал. Прочла графоманскую прозу. Несколько слов о ней написала в «Литературке», а часть совершенно комических выдержек без комментариев опубликовала в «Комсомолке». Сам Дмитрий Королев, послушник своего господина, сочиняя о господине рецензии, ставящие того выше Льва Толстого, сказал мне то же самое: что проза графоманская. Зачем же вы лжете? — изумилась я. Я еще молод, а тут мне платят деньги, простодушно объяснил он. Пожалела его, сказав, что за все придется платить, и не деньгами, а кое-чем посерьезней. Он опять повторил, что молод и исправится.