Страшные истории

Поднимавшееся в бликах лунных богинь нечто величественное и поразительное, как тянущийся к небу проросший белоснежный цветок в лёгкой дымке морского тумана, эти колоссальные строения неведомых архитекторов своим величавым ансамблем восставали из гулкой темноты на свет.

Я представлял, кто же может жить в таком городе – обитатели вод или таинственные пришельцы с Луны, спускавшиеся по её хладным лучам, возвращающиеся на планету со своих обжитых новых территорий, находящихся где-то там, в вышине, за гранью нашего понимания. Любил размышлять, похожи ли мы чем-нибудь с ними, являемся родственниками, интересна ли им людская культура, искусство, достижения наук или такие расы во всём превосходят наш род, не замечая мелочных проблем, житейских трудностей и копошения в земле, видя в нас лишь неумелое и необучаемое зверьё, муравейники глупых уставов и порядков, не тружеников и созидателей, а паразитов, вредящих природе, вырубающих леса да загрязняющих реки. Быть может, они только и ждут, когда краткий миг человечества, наконец, потухнет, и мы исчезнем, а они смогут полноценно наслаждаться этой планетой…

Никогда и никому я не рассказывал о видневшемся по ночам лунном городе. Ни родным, ни друзьям, мне не требовалось кого-либо убеждать в его существовании. Я наслаждался тем, что это – моя личная тайна, моё персональное сокровище и грандиозное открытие, которое я однажды исследую и о котором ещё обязательно напишу.

Прославиться, стать уважаемым человеком в научных кругах, совершить помпезное открытие и познавать диковинки вместе с опытными археологами, изучая необыкновенные ценнейшие древности, дожившие до наших лет, быть может, вместе с представителями иной цивилизации… Я даже не умел плавать, купаясь всегда у берега и, впрочем, за все эти годы так и не было времени научиться.

Время неумолимо шло, детские мечты сменялись мирскими трудностями и типичными проблемами. Быт одолевал свинцовой серостью похожих друг на друга невзрачных будней. Жизнь текла своим чередом и я, взрослея, перестал заглядываться на луну и размышлять о сиянии звёзд, совсем разучился поднимать голову в светлых мечтаниях. Всё вокруг стало таким обыденным, словно деревья – лишь просто деревья, море, как море – ничего особенного, а небо – просто небо над головой, будто не бездна загадок мироздания с сотнями и тысячами разных миров, а жёсткий окрашенный купол с привычным Зодиаком, где уже не найти ничего интересного.

Но однажды, допоздна засидевшись на чердаке, разгребая старый хлам, скидывая вниз запасные доски, способные пригодиться в строительстве нашей пристройки-веранды, и вынося полдня осиные гнёзда, я, выглянув наружу, устало вздохнул и просто бросил взгляд вдаль на морскую гладь.

Там, в сиянии Селены, из воды неспешно поднимался аккуратный красивый город, манящий и невероятный, такой бледный и серебристый, из мрамора, известняка, доломита, алавастора, или будто выточен из того самого лунного камня, как если бы его громадный осколок однажды угодил с небосвода в это море, а неведомые умелые создания допотопных цивилизаций своими непостижимыми для скудного человеческого ума хитрыми приспособлениями выточили в нём все арки, лестницы и коридоры, обратив монолит в величественный замок со множеством пристроек, барельефов, фресок, башен и колонн.

В верхах над шпилями кружили тени чаек, вероятно, своими хищными клювами соскабливая с остова кладки карабкающихся ракообразных и зацепившихся за стены и выступы при подъёме из воды моллюсков, выдалбливая тех из раковин и панцирей, пируя вот так каждое полнолуние.

Глядя на лунный город, я вспомнил своё детство, фантазии юности, и не мог поверить собственным глазам, что вижу играющие в небесном отблеске настоящие каменные стены. Тот самый поднявшийся со дна комплекс построек, о котором я почти позабыл. Никому не сказав ни слова, взяв с собой только фонарь, и даже не проверив в нём запасы масла, я отправился на берег и, уместившись в лодке, начал спешно грести, опасаясь, что могу не успеть, что эти величественные изящные постройки поднимаются лишь на краткий период…

Что было сил, начиная уже задыхаться от усталости и истощения, будто это небольшое путешествие вытягивало из меня всю жизненную энергию, я плыл по спокойной воде в сторону волшебного замка, стремился туда, не сводя с него глаз и опасаясь, что он развеется, как мираж, растворится в дымке тумана и спрячется от меня, как остерегаются показываться людям на глаза все лесные сатиры и пикси, заметить которых могут лишь те, кто ещё не окончательно зачерствел изнутри, став подобием видневшихся статуй.

Громадные исполины придерживали белокаменные своды и карнизы узорчатых местных зданий. Одни были широкими, украшенными вереницей колоннад, другие высотными и цилиндрическими, с остроконечными крышами в узорах зазубрин. Там не виднелось каких-либо флагов, а надписи в орнаментах, если и были, то оказывались неподвластны для расшифровки, оказываясь узорами и иероглифами совершенно немыслимого и непонятного мне языка.