Страшила

— Мы нигде не можем его найти, а на телефонные звонки он не отвечает. Между тем я надеялся, что ему удастся хотя бы до определенной степени контролировать своего клиента.

— В настоящее время его нет и контролировать Алонзо некому. Вам, Кристиан, надо иметь в виду еще одну вещь. Хотя этот парень не совершал убийства, в котором его обвиняли, он отнюдь не невинное дитя, если вы понимаете, на что я намекаю. Он член уличной банды «Крипс», и сейчас ваша зеленая студия здорово поголубела из-за одежды, которую он носит. На нем голубые джинсы и голубая вышитая рубашка… Даже бандана, которой он обмотал себе голову, и та голубая. Фактически он будет демонстрировать в открытом эфире и в реальном времени цвета своего бандитского клана…

На этот раз продюсер не колебался ни минуты.

— Я разберусь с этим, — сказал он. Потом, помолчав, спросил: — Если все пойдет наперекосяк, не могли бы вы выступить соло? Сегмент минут на восемь с видеовставкой по этому делу посередине. За вычетом видеовставки и короткого сообщения о том, кто вы и что вы, у вас останется четыре-пять минут реального времени, чтобы выступить в качестве гостя на нашем шоу в Атланте. Сомневаюсь, что кому-то удастся изобрести вопрос, который вам не задавали ранее по этому делу.

— Ну, если вы так считаете… Я лично не против.

— Вот и хорошо. Свяжусь с вами позже.

Дюшато отключил свое приемопередающее устройство, а я вернулся в зеленую студию и уселся на диван напротив Алонзо и его бабушки-мамаши. Раньше я пытался втянуть его в беседу, но теперь эту миссию взял на себя он.

— Так вы, говорите, начали все это дело?

Я кивнул.

— Да, после того как твоя… после того как Ванда позвонила и сказала мне, что ты не делал этого.

— Но почему? Ни один гребаный белый ни разу до этого не проявлял ко мне хотя бы малейшего интереса.

Я пожал плечами:

— Это часть моей работы. Ванда сказала, что полицейские повели себя по отношению к тебе предвзято, вот я и решил это проверить. Раскопал еще одно дело, похожее на твое, и сопоставил их.

Алонзо глубокомысленно кивнул:

— Понятно. Хотите сделать миллион долларов?

— Что?

— Вам заплатили за то, что вы сюда пришли? Мне лично — ни цента. Я попросил у телевизионщиков несколько долларов за беспокойство, но они мне даже гребаного цента не дали.

— Ничего не поделаешь. Это новостная программа. Обычно здесь не платят.

— Эти типы делают на нем деньги, — заквакала Ванда, вторя внучку. — Почему бы не заплатить мальчику хотя бы самую малость?

Я снова пожал плечами:

— Думаю, не будет большого греха, если ты снова их об этом попросишь.

— Точно. Я попрошу у них денег, когда начнется интервью и мы выйдем в эфир. Интересно, что запоют эти сукины дети тогда, а?

Я неопределенно кивнул. Полагаю, Алонзо не отдавал себе отчета в том, что микрофон у него включен и кто-то в аппаратной, а возможно, и в самой Атланте слышит его сентенции. Примерно через минуту после того, как он озвучил свой план, в зеленую студию вошел технический сотрудник Си-эн-эн. Подойдя ко мне, он жестом предложил выйти за дверь. Когда мы двинулись к выходу, Алонзо повернулся и крикнул:

— Эй, куда вы уходите? И почему в тот самый момент, когда я оказался наконец на телевидении?

Технический сотрудник не произнес в ответ ему ни слова.

Когда мы вышли из студии и двинулись по коридору, я одарил техника скользящим взглядом и понял, что он здорово обеспокоен.

— Вам поручили сообщить Алонзо, что его не будут интервьюировать?

Он с обреченным видом кивнул.

— Это еще не самое страшное. Сказать по правде, я очень рад, что этого парня провели в холле через металлодетектор. Я специально это проверил — так что не волнуйтесь.

Я одарил его ободряющей улыбкой и пожелал ему удачи.

Глава одиннадцатая Холодная твердая земля

Время приближалось к восходу. Карвер видел формировавшийся над вершинами гор легчайший световой ореол, очерчивавший в темноте горную гряду. Было очень красиво. Карвер сидел на обломке скалы и созерцал в сером предрассветном сумраке трудившегося перед ним в поте лица Стоуна. Его молодой помощник энергично махал лопатой, все глубже зарываясь в землю, казавшуюся обманчиво мягкой на поверхности, но в реальности холодной и твердой — стоило только снять переложенный песком тонкий плодородный слой.

— Фредди, — спокойно произнес Карвер, — я хочу, чтобы ты повторил свои слова.

— Я тебе уже все сказал!

— Значит, тебе не составит труда сказать это еще раз. Мне нужно знать каждое слово, чтобы я мог оценить степень ущерба.

— Не было никакого ущерба. Ничего не было.

— Повтори дословно то, что ты мне говорил раньше.

— О Господи!