Странствующий рыцарь

— Это крестьяне-разведчики, — сказал Бертелис, передразнивая гортанный акцент Дитера. Калар улыбнулся, бросив косой взгляд на имперского дворянина. Лицо Дитера было бесстрастным. Если он и понял, что над ним подшучивают, то никак этого не проявил.

К колонне рыцарей подъехали четыре разведчика, державших в руках грубые копья. Они сидели на упряжных лошадях, больше подходящих для того, чтобы тащить повозку или соху. Позволение ездить верхом на коне было для крестьянина редкой честью и знаком высокого положения среди простолюдинов, хотя их упряжные лошади не выдерживали никакого сравнения с величественными боевыми конями, на которых ездили рыцари.

Гюнтер подъехал к Калару и обратился к предводителю грязных крестьян, остановивших своих коней рядом с колонной рыцарей:

— Какие новости, йомен?

Вожак разношерстной группы всадников, уродливый человек со страшным шрамом через все лицо, почтительно поклонился Гюнтеру.

Йомен был облачен в кожаный табард с приклепанными металлическими пластинами, к его шлему был привязан мертвый голубь, словно некое странное украшение. «Должно быть, его завтрак», с отвращением подумал Калар.

— Деревню впереди атакуют враги, милорд.

— Какие враги? Зеленокожие? — спросил Гюнтер.

— Да, милорд.

Калар и Бертелис восхищенно переглянулись.

— Далеко? — нетерпеливо спросил Калар.

— Недалеко, милорд, миль пять отсюда. Вон там, за тем холмом, — йомен указал копьем.

Калар и Бертелис мгновенно пришпорили коней, но тут же осадили их, когда, обернувшись, увидели, что другие рыцари не следуют за ними.

— Ну, чего вы ждете? — раздраженно спросил Бертелис.

— Прояви терпение, — мрачно сказал Гюнтер. — Глупо кидаться в бой, не узнав сначала о враге.

— О враге? Крестьянин сказал: там зеленокожие.

— Но сколько их и с какого направления они идут? Рыцарь должен сначала задать эти вопросы, прежде чем скакать в атаку.

Калар нетерпеливо вздохнул. Его конь, почувствовав нетерпение всадника, фыркнул и затопал копытами.

— Ха, ребятам не терпится обагрить клинки кровью врага, — раздался рокочущий бас барона Монкадаса, подъехавшего к авангарду колонны. — Не могу их в этом упрекнуть. Последняя неделя была настоящим испытанием для моего терпения.

Калар улыбнулся, увидев широкоплечего рыцаря.

В лохматой бороде барона появилась широкая зубастая улыбка.

Монкадас поднял огромный моргенштерн — тяжелый шипастый шар, висевший на цепи.

— Пошли, врежем им, а, ребята? — сказал барон, подмигнув Калару.

Молодые рыцари приветствовали его радостными возгласами, и барон, повернув свое массивное тело в седле, обратился к рыцарям в колонне позади.

— Рыцари Бастони! — его голос был подобен рыку разъяренного медведя. — Мы идем в бой! Построиться!

Барон пришпорил коня, перейдя на рысь.

— Держитесь ближе ко мне, ребята, — крикнул он на скаку Калару и Бертелису, и они помчались за могучим рыцарем. Гюнтер, пришпорив коня, бросился за ними, его усы раздраженно подергивались.

— Не растягивайтесь и не нарушайте строй, когда начнется атака — сказал он молодым рыцарям. — Держитесь вместе в строю и не теряйте наступательного порыва.

— Мы знаем, как сражаться, старик, — отмахнулся Бертелис, но рыцарь-ветеран проигнорировал его.

— Следуйте за бароном. Он будет на острие клина, и вы должны держаться ближе к нему. Мы должны действовать как одно целое, потому что если строй рассыплется, мы потеряем преимущество.

Бертелис раздраженно вздохнул. Калар тоже чувствовал раздражение и смущение, что их так поучают в присутствии других рыцарей.

— Мы уже не дети, — огрызнулся Калар, чувствуя, что краснеет.

— Это мы сейчас посмотрим, — проворчал Гюнтер. — Просто помните, чему я учил вас.

* * *

Когда рыцари достигли вершины холмы, руки Калара вспотели в латных перчатках, а во рту пересохло.

Деревенские дома были жалкими лачугами, построенными из деревянных прутьев, сплетенных наподобие корзин и обмазанных толстым слоем глины и навоза, смешанных с соломой. Такие глинобитные хижины являлись обычными жилищами крестьян в Бретонии, потому что крестьянам запрещалось использовать для постройки своих домов камень. Улицы деревни были полны вопящих крестьян, разбегавшихся во все стороны.

Несколько хижин уже горели, и от них поднимались густые клубы черного дыма.

Но взгляд Калара был прикован к противнику. Раньше он никогда не видел живых зеленокожих, хотя в детстве часами рассматривал огромную засушенную голову орка, висевшую на стене в пиршественном зале замка Гарамон, удивляясь ее свирепой морде и оскаленной полной клыков пасти. Отрубленная орочья голова всегда вызывала у него содрогание, но это было ничто по сравнению с видом живых орков.

Каждый из них не уступал ростом человеку, но их тела бугрились могучими мышцами и были гораздо шире и тяжелее крестьян, которых они сейчас убивали. Воздух был наполнен их свирепым ревом, они размахивали тяжелыми тесаками и дубинами, истребляя всех людей, оказавшихся на их пути.