Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно

Скромность — достоинство тех, у кого нет других достоинств. Талантливый человек обязан уважать свое творчество. Впрочем, в те далекие времена вряд ли кто-либо этого не понимал. Самооценки в ту пору бывали очень высокие. К примеру, так характеризует свои способности тридцатилетний итальянец в письме знатному синьору:

«Владею способами постройки очень легких и красивых мостов, которые можно безо всякого труда переносить», а также способами «отводить воду из рвов и разрушать укрепления при осаде крепости, сооружения особых повозок для военных действий», «словом, применительно к разным обстоятельствам буду я проектировать самые различные, бесчисленные средства нападения… Во времена мира считаю себя способным никому не уступить как зодчий в проектировании зданий, общественных и частных, и в проведении воды из одного места в другое. Также буду я исполнять скульптуры из мрамора, бронзы и глины. Сходно и в живописи — все, что можно, чтобы поравняться со всяким другим, кто б он ни был».

Вот как похваляется молодой человек своими фантастическими талантами — механика, инженера, строителя, архитектора, художника. Да еще добавляет, что в мастерстве не уступит никому другому, «кто б он ни был». Можно б усмехнуться в ответ на такие признания, если бы не одно обстоятельство: автор их — Леонардо да Винчи.

Таковы были титаны Возрождения. Бруно был из их числа. Как частное лицо, гражданин, он не добивался для себя особых привилегий, признавал «сильных мира сего» и мог обращаться к ним в самых смиренных выражениях. Но все, что касалось творчества, чести, веры в добро, — было для него свято и чтилось превыше всего на свете.

В диалоге «Пир на пепле» Бруно пишет:

«Дела обычные и легкие — для толпы и обыкновенных людей; люди же редкостные, героические и божественные идут на трудности, чтобы необходимость вынуждена была уступить им пальму первенства… Не только тот получает славу, кто побеждает, но также и тот, кто не умирает трусом и подлецом: он бросает упрек в своей гибели судьбе и показывает миру, что он не по своей вине, а вследствие несправедливости судьбы пришел к такому концу».

Бруно постоянно помнит, что идет наперекор общепринятому направлению мысли, опровергает основы мировоззрения привычного и глубоко укоренившегося в сознании людей. Чувствует, что судьба вряд ли будет к нему благосклонна. И все же истина для него превыше всех благ на свете.

Говорят, вдохновенный и неграмотный создатель Корана — Магомет признавался, что более всего на свете любил женщин и ароматы, но подлинное наслаждение находил в молитве.

Для Бруно высшее наслаждение было в познании.

Чем привлекало его знание? Чтобы понять это, надо войти в мир его идей.

Мир его идей

Издавна положение человека в мире понималось двояко. Возвышенная суть мастера, наделенного разумом, свободой, умением создавать прекрасное и мудрое — с одной стороны. Жалкая игрушка в руках всемогущего творца — с другой.

Так все-таки кто же есть человек: великий творец или жалкая марионетка?

Верующие обычно сопоставляли недолгую жизнь человека и его крохотные силенки с вечным и всесильным божеством, признавая ничтожность людей. Для атеистов человек — личность, не имеющая над собой никакой сверхъестественной силы.

Но иной раз и религиозные фанатики превозносили величие человеческого духа. Так, Савонарола за сто лет до Бруно утверждал: «Наша свобода не может быть фатально управляема посторонней силой, будут ли то звезды, или страсти, или даже сам Бог». Вот ведь как: даже всевышний не управляет человеком, как игрушкой! А ведь просвещенные астрологи считали, что судьба человека предопределена положением звезд — вполне материальными причинами. Позже некоторые философы уподобляли человека машине, действующей по закону механики мироздания.

Как же Джордано Бруно соотносил человека и природу?

Вселенную он представлял вечной и бесконечной, считая Землю одной из бесчисленного множества звезд (в ту пору звездами называли и планеты и лучистые светила). Земля в системе Бруно находилась среди других сходных небесных тел; допускается, что они тоже населены разумными существами. Скоротечная жизнь одного человека, по представлениям Бруно, теряется в бесконечности пространства и времени как ничтожная малость.

Можно ли из этого заключить, что ноланская философия унизила человеческое достоинство?

Нет, нельзя. Схоластики и теологи на словах ставили человека в центр мироздания. На деле придавливали его к земле, запрещая свободно исследовать природу, мысленно проникать в глубины бытия, выискивать правду о себе и окружающем мире. Они заточали пытливый разум человека в глухие темницы церковных догм и философских авторитетов.