Странствующий Морф

Кирисин сдержал желание закричать от отчаяния.

— Да.

…Что ты с ним сделал…

— Я выронил его, когда скрэйлы забрали меня.

Еще одно долгое молчание, а затем мгновенно ужасные тиски схватили мальчика, медленно сжимаясь с сокрушительной силой, угрожая переломать ему кости и разорвать плоть. Он попытался закричать от боли, но не смог. Он мог только стоять на месте и терпеть.

Потом тиски отпустили его, и он рухнул на землю дрожащей кучей, ловя воздух, борясь, чтобы не потерять сознание.

Голос старика прошептал в наступившей тишине:

…Ты выронил его…

Вопрос повис как лезвие над шеей Кирисина. Неправильный ответ и оно упадет, и его голова будет отделена от тела. Но он ответил правдиво, а давать другой ответ сейчас не приведет ни к чему хорошему.

— Я выронил его, — повторил он сухим и хриплым голосом.

Он ждал конца, но старик отвернулся от него и еще раз посмотрел на командира.

…Охраняй его, пока я не доберусь до вас. Больше его не расспрашивай. И никак не вреди ему. Но следи за ним внимательно. Я поговорю с ним еще раз, когда прибуду…

Образ старика еще мгновение повисел в пламени, а затем исчез в резком сполохе искр. Огонь зашипел и погас.

После его исчезновения, Кирисин приютился у остывающей золы и старался успокоиться.

* * *

Они оставили его на месте, и он немного поспал, совершенно обессилев от мытарств, радуясь любой возможности убежать от кошмаров наяву. Но его кошмар последовал за ним, целый ряд четких картин и пугающих последствий, как он бежит и его ловят, он прячется, а его находят, и всегда те твари, которые намеревались его уничтожить.

Он проснулся в поту, свернувшись клубком на жесткой земле, руки и запястья ныли и затекли от связывающих пут. Тепло от остатков костра, в котором был вызван старик, нахлынуло на него удушливыми волнами. Собрав остатки сил, он перевернулся так, чтобы оказаться лицом к холодной темноте. Какое–то время он лежал неподвижно, давая глазам привыкнуть к ночи, делая глубокие вдохи и выдохи, чтобы прочистить легкие и разум. Он все еще бы травмирован тем, что с ним сделал демон, как он нещадно раздавил его, причем не более, чем мыслью. Он был таким беспомощным, неспособным себя защитить, игрушкой в руках своего врага.

Он закрыл глаза, когда гнев и стыд волной накрыли его. Он сделает все, чтобы не допустить повторения такого унизительного подчинения.

Когда он снова открыл свои глаза, то думал только об одном. Если он останется здесь, то старик — демон — прибудет и сделает с ним лично еще более худшие вещи, чем он делал через аватара, если это имело целью точно узнать, что он сделал с Путеводной звездой. И Кирисин расскажет, потому что ничем не сможет себе помочь.

Он понял, что должен убежать до того, как это произойдет.

Он проверил свои путы. К его удивлению, скрэйлы не связали его лодыжки после появления демона. Осторожно, он попытался подвигать ногами. Чувствительность вернулась; он подумал, что сможет встать, если ему понадобится, а раз он сможет встать, то сможет и ходить. Может быть, он сможет бежать.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Если ему удастся сейчас улизнуть, если он сможет исчезнуть прежде чем они поймут, что он пропал, он сможет улизнуть от них. В конце концов, у него есть шанс.

Свежая волна решимости укрепилась решением. Он проверил узлы, которым были связаны его запястья. Они были целы, но не такие тугие, как прежде. Тепло и влага промочили их, и они растягивались как кожа. В качестве эксперимента он покрутил запястья. Он с силой надавил на узлы веревок, чтобы получить немного больше свободного пространства. Веревки глубоко врезались в его запястья, немного ослабли. Он старался двигать руки взад–вперед, скрипя зубами от усилий. Потом он остановился и замер, вглядываясь в темноту, в поисках движения, прислушиваясь в ночи. Он что–то услышал? Он не смог увидеть ни скрэйлов, ни их командира. Но разве никто не следит за ним? Разве никто не должен стоять на страже, чтобы не дать ему убежать?

Ему потребовалось много времени, но он все–таки нашел то, что искал: громоздкая фигура сидела, прислонившись спиной, сгорбленная и неподвижная. Кирисин внимательно изучал скрэйла, ожидая, что тот будет делать. Он выглядел так, будто был высечен из камня; он просто сидел неподвижной глыбой.

Потом он услышал его храп — низкий гортанный звук, в котором невозможно было ошибиться. Он подождал, и тот снова захрапел.

Он возобновил свои усилия, чтобы освободиться, извивая и выкручивая запястья, стараясь ослабить веревки. Они еще немного растянулись и он удвоил усилия, медленно сдвигая узлы с запястий вниз.

А потом вдруг веревки слетели и он оказался свободен.