Странствующий Морф

— Я удивлена Праксией. Она никогда раньше не показывала такой уровень бескорыстия. Она всегда была эгоцентричной. Но не в этот раз.

Он пожал плечами:

— Иногда мы становимся выше самих себя.

— Иногда. — Она покачала головой. — Я просто не могу в это поверить. Они все погибли, весь отряд, с которым я работала все эти годы. Просто так. Я знала всех их всю свою жизнь, Логан.

— Почти во все трудно поверить. Я перестал удивляться. — Он послал ей полуулыбку. — За исключением тебя.

— Я не такая удивительная.

— Ты так не думаешь? Я не знаю никого, кто смог бы вернуться сюда в одиночку, как это сделала ты. Перед лицом тех, кто гнался за тобой. Через такие опасные земли. Ты говоришь о том, как я справился, но я не думаю, что у меня и близко не получится то, что смогла ты.

— Ну, тогда, наверное, хорошо, что мы нашли друг друга. Как ты думаешь? Эльф и человек? Как ты думаешь, есть хоть какой–нибудь шанс?

— Я думаю, шанс есть всегда.

Он поцеловал ее, а она положила свою голову ему на плечо. Они так и оставались, пока бушевала буря, и он подумал о том, что он ей не рассказал. Когда выродки штурмовали мост и казалось, будто они использовали в качестве щита Симралин и других эльфов, ему пришлось сделать выбор, основанный почти исключительно на инстинкте. Он верил, что то, что он видел, было иллюзией, что Симралин и остальные не были настоящими. Но наверняка он не знал. Несмотря на это, он отдал приказ открыть по ним огонь, если бы он оказался неправ, это был бы для них смертный приговор.

Если бы он ошибся, то вынужден был бы жить с сознанием того, что убил любимую женщину.

Это была суровая реальность, даже в таком мире, где реальность никогда не была какой–то другой, кроме как бескомпромиссной и жестокой. Он выбрал жизни большинства вместо жизней меньшинства. Но истина, которой он был вынужден противостоять в ретроспективе, все равно была мрачной. Если бы он снова оказался там, зная, что видит не иллюзию, он сделал бы точно такой же выбор.

Он вдруг подумал, что должен ей рассказать это, что она заслуживает того, чтобы это знать. Но не смог заставить себя. Кроме того, разве она уже не понимала, как это бывает с ним? Разве не понимала его достаточно хорошо сейчас, чтобы понять, как это всегда будет? Он рассмотрел несколько объяснений, но отверг их. Ему не хотелось говорить с ней о таких вещах. Мир и так довольно мрачное место; не стоит говорить об особенностях этой темноты.

Вместо этого он молчал, держа ее, пользуясь моментом, который мог снова не наступить.

* * *

Свечка вернулась вместе с Чейни, чтобы присоединиться к остальным, укрывшимся в вездеходе от увеличивающейся ярости ветра, раздумывая над тем, что ей рассказал Ястреб. Может быть, он был прав. Может быть, ее инстинкты просто отдыхают, и ей нужно дать им время, чтобы восстановиться. Она знала, что не была той же самой с тех пор, как тот мальчик с изуродованным лицом похитил ее. Хотя она никому не рассказывала, ее до сих пор преследовали кошмары похищения, как ее насильно разлучили с ее семьей. Ей до сих пор снилось, как все это было. Также ей все еще снились его крики, когда то, что преследовало их, догнало его.

Ей ни за что не хотелось бы услышать эти крики снова.

Выглянув в окно, она увидела проходившего Ястреба, голова опущена, плечи сутулятся, направлявшегося к задней части колонны, пока караван смыкал ряды и готовился переждать бурю. Что–то в нем обеспокоило его, но она не могла решить, что именно. Некоторое время спустя Анжела Перес остановилась, чтобы посмотреть на них.

Свечка молча прижалась к Сове, когда Рыцарь Слова произнесла несколько слов ободрения и удалилась. Маленькая девочка все еще думала о Ястребе, когда увидела, как он возвращается, неожиданно появившись из мглы. Она помедлила, а потом, совершенно не понимая причин для этого, выскочила из машины и пошла за ним. Она не была уверена, что намеревалась делать, только то, что ей нужно добраться до него. Это было импульсивное и таинственное действие, связанное с тем, что она чувствовала, однако объяснить это она никак не могла.

Ей вслед раздались протесты Совы, но она не замедлилась. Ветер впивался жалящими иглами, посылая в лицо облака песчинок. Она прищурилась, опустила голову и побежала со всех ног. Но Ястреб решительно шел вперед, а ее крики к нему заглушались гулким завыванием ветра.

Она почти потеряла его, когда он остановился и уставился между стоявшими кольцом машинами и фургонами на что–то, двигавшееся во мраке. Она заметила знакомую фигуру, проскользнувшую в зазор между фургонами, двигаясь по пустому ландшафту. Это действительно была Тесса? Она смотрела, как Ястреб заколебался, а потом рванулся за той девушкой. Она еще раз позвала его, но он не услышал. Секунду спустя он исчез.

Почти сразу же она поняла, что что–то не так. Она почувствовала это так, как привыкла. Просто так, могла она сказать. Ее сердце бешено забилось, нервы накалились и в мгновение ока ее инстинкты резко ожили, вернулись оттуда, где они скрывались. Ей не нужно было объяснять, что случилось. Ей не нужно было гадать, что она чувствовала.