Странствия убийцы

– Приятного аппетита, – сказала она тихо, подошла к столу, взяла для себя тарелку, но положила на нее только маленький кусочек рыбы и немного хлеба. Я чувствовал, что она делает это не для того, чтобы утолить собственный голод, а для того, чтобы не смущать меня. – На здоровье, – сказала она и добавила: – Мы ведь чувствуем ваш голод.

Она не присоединилась к нам за столом, а отнесла еду к креслу у очага. Я был слишком рад выполнить ее просьбу и ел немногим более пристойно, чем Ночной Волк. Он уже принялся за третий ломоть лососины, а я съел столько же кусков хлеба и взялся за рыбу, когда вспомнил о нашем хозяине. Рольф снова наполнил мою кружку медом и заметил:

– Как-то я попробовал завести козу. Для молока, сыра и всякого такого. Но она так и не смогла привыкнуть к Хильде. Бедолага так боялась, что у нее и молока-то не было. Поэтому мы пьем медовуху. С Хильдиным чутьем на мед, уж им-то мы можем себя обеспечить.

– Это замечательно, – проговорил я.

Я поставил уже наполовину осушенную кружку и вздохнул. Я еще не насытился, но самый острый голод уже прошел. Черный Рольф взял со стола еще один ломоть рыбы и небрежно бросил его Хильде. Она поймала его лапами и челюстями, а потом отвернулась, чтобы продолжить трапезу. Другой кусок Рольф бросил Ночному Волку, потерявшему всю свою настороженность, – тот в прыжке поймал угощение, потом лег, зажав лососину передними лапами, и повернул голову, чтобы отгрызть плавники и проглотить их. Холли клевала свою еду, отрывая маленькие кусочки вяленой рыбы и аккуратно поднося их ко рту. Каждый раз, когда я смотрел в ее сторону, я видел, что ее острые карие глаза устремлены на меня. Покосившись на Хильду, я спросил Рольфа:

– Как это случилось, что вы связались с медведицей? – и добавил: – Если только спрашивать об этом не противоречит приличиям. Я никогда не разговаривал ни с кем, кто был бы связан с животным, по крайней мере ни с кем, кто открыто бы это признавал.

Он откинулся в кресле и сложил руки на животе.

– Я не признаю это открыто. Я думал, что ты, как Хильда и я, всегда чувствуешь человека Древней Крови. А что касается твоего вопроса… Моя мать была Древней Крови, и двое из ее детей наследовали это. Она, конечно, знала об этом и растила нас в соответствии с обычаями. Когда я достиг нужного возраста и стал мужчиной, я отправился в путешествие.

Я смотрел на него, не понимая. Он покачал головой и жалостливо улыбнулся:

– Я в одиночку отправился в мир, на поиски моего зверя. Некоторые ищут в городах, некоторые в лесах, кое-кто даже, как я слышал, отправляется в море. Но меня тянуло в лес. Так что я пошел туда, один, насторожив все свои чувства. Я постился, только пил холодную воду и жевал травы, которые помогают проявиться Древней Крови. И вот я нашел место, сел между корнями старого дерева и стал ждать. И в конце концов Хильда нашла меня. Мы испытали друг друга, нашли доверие, и что ж… вот мы здесь, а прошло уже семь лет. – Он посмотрел на Хильду с такой любовью, как будто говорил о жене или ребенке.

– Обдуманный поиск товарища по связи, – задумчиво проговорил я.

Думаю, что ты искал меня в тот день. И что я позвал тебя. Хотя в то время ни один из нас не знал, чего мы ищем, сказал Ночной Волк, взглянув по-новому на то, как я спас его от торговца животными.

Я так не думаю, с сожалением сказал я ему. До этого я дважды был связан с собаками и слишком хорошо знал боль от потери такого товарища. Я не собирался больше связываться ни с кем.

Рольф смотрел на меня с недоверием, почти с ужасом.

– Ты дважды был связан до волка? И потерял обоих товарищей? – Он покачал головой. – Ты слишком молод даже для одной связи.

Я пожал плечами:

– Я был ребенком, когда встретил Востроноса. Его отняли у меня – человек, который знал кое-что о Древней Крови, и не думал, что это полезно нам обоим. Позже я встретил Востроноса снова, но это было в конце его жизни. Другой щенок, с которым я был связан…

Рольф смотрел на меня с таким же отвращением, с каким Баррич смотрел, когда узнал, что я занимаюсь Даром. Холли молча покачала головой.

– Ты был связан, будучи ребенком? Прости меня, но это извращение. Это все равно что позволить маленькой девочке выйти замуж за взрослого мужчину. Ребенок не готов разделить жизнь взрослого животного. Все родители Древней Крови, которых я знаю, тщательнейшим образом защищают своих детей от таких контактов. – В его лице появилась жалость. – Представляю себе, как мучился связанный с тобой друг, когда его отняли у тебя. И все же тот, кто это сделал, поступил правильно, каковы бы ни были причины. – Он посмотрел на меня более пристально. – Я не понимаю, как ты выжил, ничего не зная об обычаях Древней Крови.

– Там, откуда я пришел, редко говорят об этом. Это называют Даром и считают постыдным.