– Баррич? – Голос ее был полон надежды.
Снова я был потрясен, но потрясение утонуло в ее благодарности и облегчении, когда он появился на пороге.
– Это всего лишь я, к тому же насквозь промокший. Я не смог достать тебе сушеных яблок, сколько бы ни предлагал за них. Городские магазины пусты. Надеюсь, хоть мука не промокла. Я бы вернулся раньше, но эта буря… – говорил он, входя.
Мужчина, вернувшийся домой из города. Сумка висела у него за плечом, вода текла по его лицу и капала с плаща.
– Началось, время пришло… – в отчаянии проговорила Молли.
Баррич выронил свою сумку, захлопывая и запирая дверь.
– Что? – спросил он, вытирая лицо и отбрасывая мокрые волосы.
– Ребенок. – Теперь ее голос был странно спокойным.
Он бессмысленно таращился на нее несколько секунд, потом твердо сказал:
– Нет. Мы считали, ты считала. Этого не может быть. – Внезапно голос его зазвучал почти сердито. Баррич отчаянно хотел, чтобы он был прав. – Еще пятнадцать дней, может – даже больше. Повивальная бабка, с которой я сегодня разговаривал и все уладил, сказала, что придет посмотреть тебя через несколько дней.
Он затих, когда Молли снова схватилась за край стола. Она сморщилась от напряжения. Баррича как обухом по голове ударило. Я никогда не видел его таким бледным.
– Мне вернуться в поселок и привести ее? – тихо спросил он.
Прошла целая вечность, прежде чем Молли заговорила:
– Думаю, у нас нет времени.
Баррич словно прирос к полу, капли скатывались с его плаща. Он не входил в комнату и стоял неподвижно, как будто Молли была опасным животным.
– Может, ты ляжешь? – спросил он неуверенно.
– Я пробовала – очень больно, когда лежишь и начинаются схватки. Я кричу.
Он кивал, как марионетка.
– Тогда, наверное, тебе лучше стоять. Конечно. – Он не двигался.
Она с мольбой посмотрела на него.
– Ведь не такая большая разница, – сказала она, тяжело дыша, – жеребенок или теленок…
Его глаза стали совсем круглыми. Он свирепо затряс головой.
– Но, Баррич… больше мне никто не поможет. А я… – Она закричала и наклонилась над столом, стукнувшись лбом о твердую поверхность. Низкий крик был полон страха и боли.
Он осознал, как ей страшно, и быстро тряхнул головой, как бы пробуждаясь.
– Ты права. Никакой разницы. Я делал это сотни раз. То же самое, я уверен. Ладно. Сейчас. Ну-ка, посмотрим. Все будет хорошо. Дай мне только… ох!
Он стащил с себя плащ и бросил его на пол, поспешно убрал с лица мокрые волосы, подошел к ней и опустился на колени.
– Я собираюсь пощупать тебя, – предупредил он, и она еле заметно кивнула, соглашаясь.
Потом его уверенные руки оказались на ее животе, осторожно, но твердо спускаясь вниз. Я видел, как он делал это, когда у кобыл бывали затруднения и ему хотелось помочь им.
– Теперь скоро, осталось уже немного, – сказал он. – Ребенок совсем близко. – Баррич внезапно обрел уверенность, и я почувствовал, как Молли приободрилась от его тона. Он продолжал держать руки у нее на животе. – Вот и хорошо, вот и правильно.
Я сотни раз слышал, как он произносил эти успокоительные слова в конюшнях Оленьего замка. Между схватками он обнимал Молли, приговаривая, что она славная, умная, хорошая девочка и собирается родить отличного ребенка. Я сомневаюсь, что кто-то из них понимал смысл его слов. Все дело было в тоне его голоса. Один раз он встал, чтобы достать одеяло, и положил его на пол рядом с собой. Без лишних слов он поднял ночную рубашку Молли, чтобы она не мешала. Я видел, как сократились мышцы, и потом Молли внезапно закричала, а Баррич говорил с ней.
– Давай, давай, вот и мы, вот и мы, давай, вот и отлично, – тихо ободрял Баррич Молли, вцепившуюся в край стола. – И что у нас тут такое, кто тут у нас?
Потом, когда ребенок оказался у него – голова в одной мозолистой руке, сложенной горстью, тельце в другой, – Баррич внезапно сел на пол с таким изумленным видом, как будто он никогда раньше не видел новорожденных. Из слышанных мной разговоров женщин я представлял себе долгие часы криков и лужи крови. Но на ребенке почти не было крови, и он смотрел на Баррича спокойными голубыми глазами, и все было тихо, если не считать тяжелого дыхания Молли.
– С ним все в порядке? – наконец спросила Молли дрожащим голосом. – Что-нибудь не так? Почему он не кричит?
– С ней все в порядке, – тихо сказал Баррич, – все в порядке. И раз уж она такая красавица, зачем ей кричать? – Он долго молчал, потом неохотно положил ребенка на одеяло, прикрыв уголком. – Тебе придется еще немного поработать, девочка, прежде чем мы закончим, – сказал он Молли грубовато.