Я опустил стены, вдруг обнаружив, что выстроил их против шепчущих воспоминаний площади и дороги Скилла. Скилл также быстр, как мысль. За один удар сердца он узнал обо всем, что с нами случилось.
Старому медведю, вероятно, уже давно не попадалось приличной еды. Обратив в бегство и разогнав помеху в нашем лице, он продолжал свой грабеж. Наше продовольствие не могло сравниться с его аппетитом, тем не менее, он был избирателен в своем копошении и потрошении. Попытки съесть сыр скорее всего приблизили неизбежный конец его жизни. Он частенько останавливался, чтобы рыкнуть от боли и гнева и поковырять лапой в пасти с узлом ткани на больном зубе. Мы, загнанные и трясущиеся, сидели на деревьях почти до полудня. Большую сумку, которую тащила Спарк, он растрепал в дикое разноцветье из юбок, шарфов и нижних юбок. Сумка Шута содержала сокровищницу для лудильщика со всякими своеобразными штуками. Когда медведь, наконец, убедился, что найти и съесть больше нечего, то побрел прочь расслабленной походкой, показывающей, что рыночный павильон оставался частью его постоянной территории. Он, определенно, придет снова.
Даже когда он исчез из виду, мы еще какое-то время подождали. Когда мы, наконец, спустились вниз, все были закостеневшие и замерзшие.
– Пер, посмотри, сможешь ли разжечь какой-нибудь огонь. Лант, давай соберем все, что можно.
Первая посетившая меня мысль была о книгах Пчелки и свечах Молли. Я нашел ее старый дневник, но не дневник снов. Дневник оказался в лучшем состоянии, чем я думал. На обложке был снег, но маленький замочек со своей задачей справился. Я смахнул с обложки снег, осторожно, чтобы тот не растаял от тепла рук. От моей сумки мало что осталось. Из четырех свечей я смог найти лишь три. Какое-то время я копался в снегу голыми руками, пока пальцы не онемели, и я был вынужден признать поражение. Я знал, что мне повезло, и медведь не съел их все. Без сомнения, его привлек пахнущий цветами пчелиный воск. Я оторвал не испорченный медвежьей слюной кусок холста и завернул мои сокровища. Сердце настойчиво напоминало о другой книжке Пчелки. Медведь далеко раскидал вещи, и крохи надежды, что я все-таки ее найду, еще теплились.
Что было хуже? Голые ноги или мокрые чулки в снегу? Пер остановил выбор на голых ногах, а я подивился его стойкости. Он корпел над огнем. Угольки из горшочка для огня и последние головешки от нашего костра объединились, чтобы стать пламенем.
– Раздуй его посильнее, – попросил я его, ибо в случае возвращения старого медведя пылающие ветки могли бы быть нашим лучшим оружием.
Лант и я работали быстро. Мы перетрясли яркую материю шатра Элдерлингов, и я был поражен, когда обнаружил, что она осталась невредимой. Не все из подпорок были целы, но что смогли – то спасли. Мы оставили мечи воткнутыми в землю у костра, и все же мы понимали, как они ничтожны против нападения медведя. Шатер поставили рядом с огнем и принялись собирать то, что могло бы еще пригодиться. Горшки и кружки, одежду, кошели для монет и ножи. Как только мы обнаружили нашу обувь и сухие чулки, тут же натянули их вместе с плащами и перчатками.
– Какой у нас план? – донеслось со стороны Ланта, и я понял, что молчал с тех пор, как раздал всем задания.
– Собрать все пригодное. Отправиться за Шутом и Спарк как можно быстрее.
– Они говорили, что там был красный дракон. И лучник.
– Да. Поэтому мы постараемся выйти из колонны готовыми к нападению.
Лант открыл было рот и снова закрыл его.
– Где-то среди этих обломков должен быть кусок кожи со вдетой иголкой и обмотанной вокруг толстой нитью. Скажите, как только их найдете. Сложите в три кучи то, чему мы еще можем найти применение.
– Мы берем с собой вещи Грея? И Эша?
–- Мы соберем все, а потом решим. Унесем как можно больше, хочется думать, что мы вновь с ними встретимся, и что они знали - что делали, пакуя так много одежды.
– Даже бусины и шнурки? И все эти перчатки?