Странствия Лагардера

Анри был не требователен в выборе оружия: шпага, кин­жал или простая палка – лишь бы продолжать бой. Кивком поблагодарив юного баска, он взмахнул мушкетом, и на врагов обрушился град ударов.

Лагардер разил без промаха, приклад его ружья крушил черепа бродяг.

Кругом по-прежнему царил кромешный мрак, и лишь слабый свет факела разливался над полем битвы.

Девушка все так же стояла, прижавшись спиной к скале и высоко подняв руку, сжимавшую факел. Трепещущие блики обрамляли ее лицо сверкающим ореолом. У нее была смуглая кожа и черные волосы, как у цыганок из Эстремадуры[41]… Она словно обратилась в камень и очень напоминала тех красавиц рабынь, которые служили живыми светильниками во дворцах вельмож во времена мавританского владычества.

Контрабандист по имени Педро повстречал ее нынче утром в горах. За Педро шла толпа нищих, которых он нанял за одну-две монетки, в зависимости от возраста и силы каждого.

– Я тоже пойду с тобой, – сказала девушка контрабан­дисту. – Но денег мне не надо… Я хочу посмотреть, как про­льется кровь.

– Дело твое, можешь рисковать жизнью, если тебе это нравится, – ответил Педро. – Но нам больше не нужны женщины. Если хочешь, мы поручим тебе издалека следить за этими чужаками. Ты согласна?

– Нет… Я пойду с тобой.

До самой последней минуты никто, даже она сама, не знал, что же станет делать девушка во время сражения.

Но как только вечерний сумрак залил ущелье, красавица побежала в ближайшее селение за факелом. Ей вовсе не хоте­лось, чтобы ночная тьма скрыла от нее подробности схватки.

У входа в расселину собралось около тридцати бандитов, и девушка знала, что это еще не все наемники, а только часть их, хотя и большая. (Читатель, как мы надеемся, помнит, что Пейроль сговорился с пятьюдесятью разбойниками.)

Когда же вдали показались те, кого поджидал этот много­численный отряд, она с удивлением обнаружила, что их всего-навсего четверо. Во главе маленькой кавалькады ехал очень красивый кавалер с открытым и благородным лицом. И тут де­вушка поняла, что речь шла не о честной борьбе, а об убийстве.

Сердце ее тревожно забилось. Она крепко сжимала факел, желая, чтобы его свет помог четверке храбрецов.

…Трупы с тяжелым всплеском падали в ручей, устилали собой дорогу.

– Гляньте-ка, – воскликнул шевалье, – похоже, этих мерзавцев стало гораздо меньше! На коней, разметем остав­шийся сброд!

Но этого не понадобилось: путь, как по мановению волшеб­ной палочки, стал свободен.

Бандиты, лишившись своего предводителя и понимая, что продолжение боя только увеличит их потери, тихо и незаметно отступили в скалы.

– Негодяи так и не вернули мне мою шляпу, – возму­щенно произнес Кокардас, – а в этих краях такое жаркое солнце…

– В Бургосе ты купишь себе другую, – со смехом отве­тил Лагардер.

– Не смейся, малыш! Ни одна шляпа не сравнится с той, что я лишился по милости этих мерзавцев. Она была почти что новая. Я никогда не расставался с ней, и даже в ту страшную ночь, когда убили герцога Неверского, она украшала мою голо­ву. Эта шляпа была моей неотъемлемой частью.

В ущелье, помимо наших героев, осталась только девушка, по-прежнему крепок сжимавшая в руке факел. Теперь она спрыгнула с камня, служившего ей пьедесталом, и встала на обочине дороги.

Сражение длилось не меньше часа, и Лагардер понимал, что надо торопиться: он не любил терять время.

Однако, заметив цыганку, шевалье решил порасспросить ее кое о чем. Пустив лошадь в галоп, он стремительно поскакал по тропе. Проезжая мимо девушки, он наклонился, обхватил ее за талию, легко, словно перышко, поднял над землей и посадил к себе в седло.

Итак, Лагардер мог разговаривать с цыганкой, не теряя ни секунды драгоценного времени.

Глаза девушки вспыхнули от радости. Она одной рукой об­вила шею шевалье и, восхищенно глядя на него, поудобнее уст­роилась в седле.

В другой же руке она продолжала сжимать факел. Ветер, свистящий в ушах всадников, трепал его длинный огненный шлейф, и мечущиеся блики играли на лицах пятерых людей и крупах трех лошадей. Лаго сидел за спиной Паспуаля, Лагар­дер вез с собой в седле юную цыганку.

Один лишь Кокардас ехал без спутников, и поэтому никто не мешал ему оплакивать дорогую его сердцу шляпу.

– Вы храбрец! – прошептала девушка на ухо Анри. – Если хотите, я стану вашей служанкой…

За свою полную приключений и треволнений жизнь ше­валье научился отличать подлинные чувства от мнимых, а лицемеров от людей искренних. И сейчас сердце подсказывало ему, что девушка не была вражеской лазутчицей.

– Вы пришли в это ущелье давно? – спросил он.

– Утром. На рассвете контрабандисты объезжали Сьерру, вербуя себе подручных… Здесь их легко найти, стоит только показать туго набитый кошелек. Местные жители так бедны…

– Особенно женщины, – усмехнулся Лагардер. – Ведь вы тоже были вместе с ними.

Цыганка потупила взор.

– Я никогда не оскверняла рук деньгами убийц, – тихо ответила она. – Я пришла сюда сама. Внутренний голос на­шептывал мне, что я могу оказаться полезной. Увидев, что вас так мало, а ваших врагов так много, я зажгла факел, чтобы вы могли видеть, откуда вам грозит опасность…