Странствия Лагардера

– Не шумите, судари мои, я все равно не откажусь от своих слов! – продолжал фактотум. – Вы считаете, что из­бавились от всевластия принца, и ведете себя как неразумные дети, забыв о том, что все мы превращаемся без него в ничто… Вы, словно школяры, пренебрегшие всегдашним страхом перед розгами учителя, вырвались на свободу, но не знаете, зачем она вам нужна. Я уверен: если принц не вернется, вы еще до ночи натворите таких глупостей, что сломаете себе шеи…

– Он не вернется, – сказал Монтобер. Пейроль пожал плечами.

– Обещаю, – промолвил он, – забыть слова, которые вы только что произнесли… Они были адресованы мне, а я не злопамятен.

Клевреты Гонзага перестали смеяться: их подавляла холодная логика фактотума. Все они ненавидели его, однако по-прежнему слегка боялись.

Пейроль был сейчас единственным, кто чувствовал себя волне уверенно.

– Давайте сядем за стол, – предложил он. – Я сообщу вам, что надо делать дальше, хотя и думаю, что принц вот-вот появится и сам изложит свой план.

Он говорил так уверенно, что никто не посмел ему возра­зить.

– Прикажите хозяйке подавать завтрак, – продолжил Пейроль. – Принц появится с минуты на минуту.

Ориоль поспешил на кухню, чтобы передать распоряжение фактотума. На пороге его остановила донья Крус.

– Что вам надо? – спросила она.

– Мы собираемся позавтракать. Наши друзья, ходившие на поиски принца, проголодались…

– Что стало с братом хозяйки? – сверкнула глазами Флор. – Надеюсь, пославший его на смерть господин Пей­роль не станет требовать, чтобы безутешная сестра прислужи­вала ему? Горе всегда священно, но оно священно вдвойне, когда ты сам являешься его причиной. Всякая жестокость име­ет свои пределы…

Взгляд доньи Крус скрестился со взглядом фактотума.

– Вы голодны, господин де Пейроль? – звенящим голо­сом спросила цыганка. – Однако же не только вы ищете, чем утолить свой голод. Сама Смерть готова составить вам компанию: со вчерашнего дня она забрала себе уже двоих! Что ж, приятного аппетита, прожорливый негодяй… Я сама накрою на стол.

Служанка и донья Крус принесли завтрак, но смущенные выходкой цыганки компаньоны молча переминались с ноги на ногу, не осмеливаясь приступать к трапезе.

Расставленные на скатерти кушанья так и манили их отве­дать, пузатые бутылки с вином выглядели очень соблазнитель­но, но фактотум не трогался с места.

– Смелее, сударь, подайте же пример вашим приятелям! – с язвительной улыбкой обратилась к Пейролю донья Крус. – Или вы боитесь, что я отравлю вас?

– Все может быть! – криво усмехнувшись, ответил Пей­роль.

– Не бойтесь, – заверила его девушка, – у меня нет ядовитых цветов, поэтому я не смогу поднести вам отравленный букет, вроде того, который вы собирались подарить мадемуазель де Невер… И еще: ваша жизнь мне не принадлежит; она в руках того, кто имеет полное право взять ее, и поэтому свя­щенна для меня. В его списке вы стоите последним!

Фактотум вздрогнул.

Цыганка говорила правду. Если Гонзага не появится, он, Пейроль, останется в одиночестве: все прочие участники схват­ки во рву замка Кейлюс уже мертвы. Дорого же они заплатили за гибель герцога де Невера!

Подобные мысли отнюдь не возбуждали аппетит, но донья Крус бросила ему вызов, и он, не желая сражаться с цыганкой на голодный желудок, решился сесть за стол.

– Прикажете мне попробовать кушанья, прежде чем вы приступите к трапезе? – подчеркнуто-вежливо спросила цы­ганка.

– Оставьте при себе и ваши глупости, и ваши насмешки, – ответил Пейроль. – Вы сами вызвались прислуживать нам, так что забудьте о гордости и ведите себя так, как положено обычной служанке.

Фактотум исходил злобой. Поединок начался. Оружием в нем стало слово, острое, как отточенный клинок, готовый в лю­бую минуту насмерть сразить противника.

Приспешники Гонзага подсчитывали выпады и прикидыва­ли, кто же одержит верх.

Фактотум все еще не прикоснулся к еде. Девушка заметила это и ехидно произнесла:

– Утрата хозяина, кажется, напрочь лишила вас аппети­та… Оно и понятно… Но будьте же благоразумны и скажи­те себе, что вы попросту едете в Испанию, где вы уже однажды побывали, желая, если мне не изменяет память, по­хитить девочку, превратившуюся нынче в красивую девуш­ку. О, Испания! Моя родина!.. Она совсем рядом, и меня приводит в отчаяние мысль о том, что я не смогу вместе с вами пересечь Пиренеи. Мне суждено нынче же вечером вернуться в Париж.

– Пока я жив, этому не бывать! – сдавленным голосом воскликнул Пейроль.

Донья Крус, подпрыгнув, уселась на край стола; весь ее облик выражал крайнее презрение к фактотуму Гонзага. Де­рзкое поведение девушки вызвало бурный восторг у дворян, и они даже не сочли нужным скрывать его.

– Мадемуазель де Невер уже лучше, – заявила цыганка, не обращая ни малейшего внимания на гнев Пейроля. – С ва­шей стороны просто невежливо не справляться о ее здоровье… Кстати, знайте, что сейчас путешествовать ей будет много лег­че, ибо ее спутником станет ее жених шевалье Анри де Лагардер… Он скоро появится здесь, и сопровождать его будет маркиз де Шаверни.

Поняв, что словесная баталия проиграна, фактотум вскочил и, сжав кулаки, гаркнул: