Странствия Лагардера

– Те, кто не хотят быть соучастниками убийцы Филиппа Гонзага, могут уйти!

Никто не отозвался.

Но Лагардеру почудился чей-то сатанинский хохот, а затем конские копыта застучали по булыжной мостовой улицы Дёзеглиз. Сердце его рванулось следом, но было поздно… Он не успел!

На пороге церкви он наткнулся на упавшего Шаверни и воскликнул:

– Неужели убит?

– Прошу прощения, не совсем, – ответил маленький маркиз. – Черт возьми, шевалье! Я никогда не видел, как ударяет молния… у меня мурашки по коже бегут, когда поду­маю, что на той мадридской улице… Вы не человек, а дьявол! Те, кого вы поразили… как бы между прочим… они были в вашем списке? Знаете ли вы их имена?

– Поднимайтесь, Шаверни, и не беспокойтесь об этих людях. Я не звал их в свидетели на мою свадьбу.

Шаверни приподнялся на локте, но не смог встать, ослабев от потери крови. А Лагардер уже не смотрел на него.

Перед ним были разбитые врата церкви, и он напрасно ис­кал взглядом Аврору де Невер.

Церковь была пуста.

Лишь духовник принцессы Гонзага молился, опустившись на колени у алтаря.

Лагардер стремительно прошел вглубь, заглядывая за каж­дую колонну. Из груди его вырвался сдавленный крик:

– Аврора!

Он вступил в храм Господень с окровавленной шпагой в руке. Положив ее поперек кропильницы, он встал на колени и начал молиться.

На плечо его опустилась сильная рука.

Перед ним стоял, обнажив голову, Кокардас.

– Ее похитили! – произнес он.

И под сводами церкви раздался второй крик – крик отча­яния, крик любви:

– Аврора!

Схватив шпагу, Лагардер, словно обезумев, бросился к выходу. Он осознавал только, что Аврору действительно похити­ли и что ни Шаверни, ни Кокардас с Паспуалем не смогли этому помешать.

За стенами кладбища уже никого не было.

Народ, толпившийся на площади Пале-Рояль и на всем протяжении смертного пути, понял, что жертвоприношения не будет: регент помиловал осужденного. Зрители разошлись по прилегающим улицам, и только несколько кумушек все еще продолжали судачить на углу улицы Феронри: мамаша Балао, тетка Дюран, мамаша Гишар и мамаша Морен никак не могли примириться с мыслью, что их лишили долгожданного зрелища.

Им так хотелось посмотреть, как отрубят голову этому та­инственному мэтру Ауи, которого они лишь на мгновение уви­дели между четырьмя гвардейцами Шатле, рядом с исповедником-доминиканцем.

– Стыд какой! – говорила мамаша Балао. – Разве можно прощать негодяев, которые прячутся от соседей?

Почтенная матрона, возможно, выразилась бы куда сильнее, если бы знала, что именно Лагардер толкнул ее несколько минут назад, когда пробивался к кладбищу Сен-Маглуар сквозь толпу.

Кокардас и Паспуаль ждали Лагардера на крыльце церкви.

Шаверни наконец удалось встать при помощи Навая, горь­ко сожалевшего о своем участии в заговоре. Маркиз был очень бледен, и струйка крови текла по его камзолу.

Увидев вернувшегося шевалье, оба сделали шаг вперед.

– Сударь, – сказал маркиз, – Бог свидетель, нас пре­дательски обошли сзади; я готов был умереть ради спасения моей кузины, мадемуазель де Невер… Вряд ли вы испытываете ко мне большое уважение, но я все же прошу вас принять мою руку и мою шпагу… Рука, правда, сейчас немногого стоит, но все раны когда-нибудь заживают…

Лагардер пристально взглянул ему в глаза.

– Стало быть, из них только вы и остались здесь? – спросил он.

– Если не считать моего кузена Навая, который жаждет доказать вам свое раскаяние, – ответил Шаверни, – и если не считать тех, кого вы убили! Отныне я ваш! Вы ведь и сами догадывались об этом?

– Да, я верил, что так оно и будет. Честный человек не может долго якшаться с мерзавцами. Вы распрощались с ними, маркиз, я надеялся на это и рад за вас! Что до господина де Навая, то я пока подожду… Мне требуются доказательства!

– Означает ли это, – спросил Шаверни, – что я могу предложить вам кое-что помимо шпаги?

– Что же это?

– Мою дружбу!

– Я не смогу дать вам то, что давал своим друзьям принц Гонзага… Подумайте, маркиз, встав на мою сторону, вы рис­куете получить еще не один удар клинка.

Шаверни понурился.

– Вы судите обо мне неверно, – сказал он, – я не об­менивал свою преданность на золото. Я был привязан к прин­цу… но ради вас я готов на все!

– Почему?

– Потому что хочу, чтобы восторжествовали честь и бла­городство… потому что хочу спасти свою кузину Аврору де Невер… и донью Крус… Разве этого мало?

– Более чем достаточно! – проворчал Кокардас. – По­ка вы здесь любезничаете, подлецы увозят свою добычу по ис­панской дороге.

Лагардер подумал о том же. Однако дружбой Шаверни не стоило пренебрегать. К тому же маркиз рисковал жизнью, за­щищая Аврору.

Они обнялись.

– Благодарю вас, – сказал Шаверни. – А теперь пото­ропитесь… Дорога каждая минута!

– Время ничего не решает, – ответил Лагардер. – По­беждает тот, кто умеет действовать.

За стволами кипарисов вдруг вспыхнул огонь, и пламя мно­жества факелов осветило стены кладбища и трупы, лежавшие на траве.

Со стороны дворца доносился какой-то неясный гул, слы­шались крики и возгласы.

Лагардер и мастера фехтования насторожились.