Странствия

Последней к движению LMN присоединилась Австрия. В честь этого события я дал в 1994 году концерт в тюрьме в Айзенштадте, где некогда жил Гайдн, служивший князю Эстерхази. Эта тюрьма — живой укор всем исправительным заведениям Англии, Франции и Соединенных Штатов, которые я повидал. В каждой камере есть большое окно, откуда поступает дневной свет, водопроводная вода, ватерклозет, душ, настольная лампа, письменный стол; мне даже пришло в голову, что в толчее моей бродяжьей жизни я мог бы найти себе здесь отличное пристанище для медитаций. Тюрьма, конечно, надежно охранялась, но некоторых заслуживших доверие заключенных регулярно выпускали на экскурсии, которые иногда продолжались по несколько дней. Представители LMN привезли туда группу австрийских студентов, прекрасных музыкантов, и дали с ними концерт по укороченной программе для половины содержавшихся в тюрьме заключенных; всего их около ста пятидесяти человек, остальные или не захотели прийти, или им не позволили. Перед началом концерта я спросил собравшихся, умеет ли кто-нибудь из них петь. Поднялась всего одна рука из последнего ряда. Я попросил осужденного пройти вперед. Он рассказал, что он — оперный певец из бывшей Югославии, пел в Карнеги-холле с Паваротти. Естественно, я спросил его, что он делает в тюрьме, и он признался, что осужден за угон автомобилей, что вызвало дружный смех, — да уж, угон куда более прибыльное занятие, чем попытки сделать карьеру на оперной сцене.

Вместо того чтобы ограничивать человека системой запретов и ограничений, вычислять минимум того, что ему необходимо для жизни и для работы, насколько действеннее, по-моему, было бы вызвать у него стыд и желание вести себя достойно и уважать человеческие права, позволив, например, австрийцу посетить французские и английские тюрьмы и показать фильм о том, как обращаются с осужденными в Австрии. Тогда Европейский Союз при определении условий содержания осужденных в тюрьмах стал бы руководствоваться не одними только выкладками чиновников о числе кубических метров, потребных для существования одного человека, о давлении, под которым вода должна подаваться в душ, и прочих нормах, предписанных уставом. Я убежден, что одних судебных запретов и наказаний мало, чтобы построить сколько-нибудь приличное общество, о гармонии я даже не заикаюсь.

Я всегда считал, что, если люди хотят чего-то добиться, им нужно объединяться во имя общей цели независимо от их положения в обществе и национальности и учиться друг у друга. Эта мысль положена в основу LMN, ею же я руководствовался, создавая в 1977 году Международную академию Менухина в Гштаде. Она была организована по нескольким причинам, одна из которых была постоянной, другая — эпизодической. В 1956 году я уже учредил в Гштаде фестиваль — в 1996-м он отпразднует свое сорокалетие, — однако мне хотелось организовать нечто большее, чем короткий праздник музыки. Я надеялся, что в этой прекраснейшей местности, на нашем Бернском высокогорье, музыка будет звучать постоянно. Диана приехала в Гштад с двумя нашими младшими сыновьями, потому что здесь прекрасные школы и потому что город находится в самом центре Европы, где соединяются языки и культура Франции, Германии и Италии. Я был убежден, что, пригласив сюда талантливейших музыкантов со всего мира и дав им возможность познакомиться с различными традициями этой богатейшей сокровищницы человеческой культуры, я открою молодым людям из Азии, обеих Америк и даже из самой Европы то, что без меня они бы не узнали.

Сегодня самое сложное в интерпретации — проблема стиля, ведь Гайдна нельзя исполнять как Моцарта, а Моцарта как Бартока, не говоря уже, например, о Стравинском или Дебюсси. Мало кто из молодых музыкантов умеет сочетать спонтанность со строгостью. Они не знают, что им делать со свободой. Получив право выражать себя, они забывают о композиторе, создавшем музыку, которую они исполняют. Моя академия, где мы пытаемся бороться с таким отношением, оправдала ожидания ее создателей, как и моя музыкальная школа в Англии. Академия стала общенациональным учебным заведением Швейцарии, ее субсидирует правительство, частные благотворители, городские власти Гштада, кантон Берн и кантоны Романской Швейцарии. Молодые музыканты из многих стран мира в возрасте от семнадцати до двадцати лет создали здесь камерный оркестр — Камерату, отличающийся поистине виртуозным исполнительским мастерством. И Академией, и Камератой руководит мой младший коллега Альберто Лиси, необычайно одаренный музыкант, которого я впервые услышал в 1955 году в Брюсселе в финальном раунде конкурса скрипачей, когда он был еще подросток.