Странствия

— Мужественный король и государь, хотя дерзость моя достойна сурового наказания из-за великого различия, существующего по божьему изволению между вашим величеством и моим ничтожеством, великая нужда, в которой я пребываю, заставляет меня закрыть глаза на все могущие проистечь от того последствия… Поскольку я стар, имею множество детей от четырех жен, с коими состоял в законном браке, а кроме того, крайне беден, я пожелал, как любящий отец, постараться не оставить чад моих в нищете. Движимый этим чувством, я попросил у моих друзей денег взаймы, на что некоторые из них ответили согласием, после чего я вложил мой капитал в некоторый товар, который за грехи мои никак не могу продать во всей Японии, почему я и решил обменять его на любой другой, который бы мне за него дали. Когда я горько жаловался на свою незадачу некоторым друзьям в Миоко, откуда я прибыл, они заверили меня, что ваше величество сможет оказать мне помощь. А посему, государь, умоляю вас, из сострадания к моим сединам, немощи, многочисленности чад моих и крайней нужде, соизволить помочь мне в моем бедственном положении, ибо, пойдя навстречу моей просьбе, вы окажете великую милость как мне, так и шеншико, недавно прибывшим сюда на корабле, поскольку в этом моем товаре они нуждаются более всех на свете из-за некого присущего им недостатка.

Пока произносилась эта речь, ни король, ни королева не могли удержаться от смеха, видя, что этот древний, убеленный сединами купец, имеющий стольких детей и терпящий такую нужду, не кто иной, как их юная и весьма красивая дочка. Но, сдержав на мгновение улыбку, король ответил с отменной серьезностью:

— Принеси образчики своего товара, и если это на самом деле нечто, способное пойти им на пользу, я скажу им, чтобы они его купили.

Принцесса с глубоким поклоном удалилась. Мы тем временем терялись в догадках, чем все это может кончиться. Находившиеся в покое женщины (их, должно быть, было более шестидесяти, — мужчин, кроме нас, пятерых, и короля, в помещении не было) начали было корчиться от приглушенного смеха и подталкивать друг друга локтями, но вот снова появился купец, и все стихло. Он шел впереди, а за ним следовали шесть весьма красивых девушек с образчиками товаров. Они тоже были в роскошных одеждах купцов, с мечами и небольшими золотыми щитами у пояса. Выражения лиц были важные и серьезные. Все они были дочери крупных феодалов, выбранные принцессой для того, чтобы участвовать в этой шутке, которую она затеяла представить перед королем и королевой. Изображали они сыновей старого купца, и каждая держала на плече сверток, увязанный в зеленую тафту. Проделывая движения своеобразного танца, они весьма изящно прошлись под звуки двух арф и одной смычковой виолы. Время от времени они принимались весьма приятно петь нижеследующие стишки, написанные в народном размере:

«Высокий и богатый государь, памятуя, кто ты есть, вспомни о нашей бедности. Несчастны мы на чужой земле, презираемы людьми за наше сиротство, и оскорбления, наносимые нам, велики. А посему, государь, памятуя, кто ты есть, вспомни о нашей бедности».

В том же духе были и остальные куплеты, очень мило написанные и заключавшиеся неизменным: «Вспомни о нашей бедности». Когда окончились песня и танцы, все девушки опустились на колени перед королем, и после того как купец весьма складно поблагодарил государя за милость, которую он собирается ему оказать, свертки были развязаны, и оттуда вывалилось огромное количество деревянных рук, вроде тех, которые дарят друг другу в день святого Амара, причем купец довольно остроумно заметил, что, поскольку природа за наши грехи навязала нам грязную привычку есть руками, отчего от них все время отдает то рыбой, то мясом, такой товар, несомненно, пойдет нам на пользу, ибо, пока мы будем пользоваться одной парой рук, другую можно будет вымыть.

От этих слов король и королева громко рассмеялись, что привело нас в крайнее смущение. Заметив это, король попросил у нас тысячу извинений, добавив, что принцесса, зная, как он любит португальцев, решила позабавить нас этим небольшим представлением ^{369}, видеть которое допущены были только мы, его братья.

На это мы выразили надежду, что господь бог вознаградит его величество за великую честь и милость, которую он нам оказывает и которую мы очень высоко ценим, и заверили его, что будем прославлять его во всем мире, пока будем живы. Король, королева и принцесса, все еще одетая в костюм купца, поблагодарили нас цветистыми речами на свой лад, а принцесса добавила:

— Если бы ваш бог захотел меня взять к себе в служанки, я бы ему представила еще и не такие шутки, и уверена, они бы ему понравились куда больше, чем эта, но буду надеяться, что он обо мне не забудет.