Странствия

Первый из них относится к 1540 году, когда правил Малаккой комендант Перо де Фариа; он получил от славной памяти дона Жоана III письмо, в котором король наказывал ему, прося приложить всевозможные к тому старания, выкупить некоего Домингоса де Сейшаса из сиамского плена, в котором тот находился уже двадцать три года, ибо это было крайне необходимо как для дела божья, так и для короля, ввиду того что этот Домингос де Сейшас, столь долго проживший в Сиаме, мог сообщить королю достоверные сведения об этой стране, о которой рассказывали всякие чудеса. По возвращении из плена его немедленно надлежало направить в Индию к вице-королю дону Гарсии, которому король уже писал, прося переправить Домингоса в Португалию с судами, отходившими туда в этот год. Перо де Фариа, почувствовав настойчивость, с которой король предлагал ему заняться этим делом, отправил в Сиам посольство во главе с неким Франсиско де Кастро, человеком родовитым и богатым, чтобы договориться о выкупе Домингоса де Сейшаса и других шестнадцати португальцев, также находившихся там в плену. Франсиско де Кастро прибыл в Одиа как раз в то время, когда я там находился. Он был прекрасно принят сиамским королем и передал ему письмо, которое привез с собой. Прочитав его и порасспросив о некоторых событиях и занимавших его вещах, король тут же дал ему ответ (что обычно никогда не делается) в следующих выражениях: «А что касается Домингоса де Сейшаса, которого малаккский комендант у меня просит, говоря, что, отпустив его, я доставлю большое удовольствие королю Португалии, то дело это могу решить я сам, а посему считайте, что он вам возвращен вместе со всеми остальными состоящими при нем португальцами».

За это Франсиско де Кастро изъявил ему благодарность, трижды простершись перед ним, как это принято у них делать перед величайшим, по их мнению, владыкой всего мира. А когда пришло время Франсиско де Кастро возвращаться в Малакку, король приказал вызвать Домингоса де Сейшаса из города Гунталеу, где он занимал должность начальника всей пограничной охраны этого рубежа, имея в своем распоряжении тридцать тысяч человек пехоты и пять тысяч конных, и получал ежегодно восемнадцать тысяч крузадо жалованья. С ним прибыли и шестнадцать остальных португальцев, которых король передал всех Франсиско де Кастро, и тот снова выразил ему свою благодарность за его милость. Прощаясь с Домингосом де Сейшасом и его товарищами, король велел выдать им тысячу турм серебра, что составляет двенадцать тысяч крузадо на наши деньги, и еще очень извинялся перед ним, что дает так мало.

Второй случай относится к 1545 году, когда комендантом той же Малакки был уже Симан де Мело. Некий Луис де Монтарройо, следуя из Китая в Патане, случайно, из-за сильного шквала, внезапно ударившего одно из судов в борт и погнавшего его к берегу, потерпел крушение у Шатира, порта в пяти легуа ниже Лугора, где по распоряжению местного шабандара у него были отобраны все выброшенные морем товары, а сам он был взят в плен со всеми спасшимися от крушения. Уцелело их двадцать четыре португальца, пятьдесят мосо и еще малые дети, в общем семьдесят четыре человека христиан, а товара, спасенного с корабля, было на пятнадцать тысяч крузадо. Основание, которое выставил шабандар для конфискации имущества, заключалось в том, что таков издревле принятый в этой стране обычай. Некоторые португальцы, находившиеся в то время в столице, узнав об этом из письма, которое прислал им Монтарройо, послали ему первым долгом кое-какую одежду, в которой он крайне нуждался, а затем решили сложиться между собой на одиа (что значит подарок) из драгоценных вещей стоимостью в тысячу крузадо и преподнести его королю в день белого слона, который должны были справлять через десять дней, обратившись к нему с прошением, ибо в этот высокоторжественный день принято было оказывать всякие милости просителям и дарить подарки близким. Когда настал праздник, носящий у них название Онидай Пилеу, что значит «Радость добрых», все португальцы, которых было шестьдесят или семьдесят, собрались в условленном месте на одной из девяти улиц, по которым с великой пышностью и торжественностью должен был проехать король, и, как только он поравнялся с ними, простерлись перед ним ниц, как это принято в Сиаме, после чего один из них, нарочно для этого выбранный, рассказал королю о Луисе де Монтарройо и его товарищах и попросил у короля как милости освободить этих потерпевших крушение. Возврата забранных шабандаром товаров он не просил, ибо считал такую просьбу чрезмерной и нецелесообразной. Король, услышав, о чем просят португальцы, и видя их слезы, велел задержать белого слона, на котором он ехал, а после того как он заметил, что они держат в руках предназначенные ему подарки, сказал: