Странствия

Таким вот образом мы вслепую проплавали между островами и материком весь этот день, пока в полночь не разразился сильнейший ливень, совершенно уничтоживший видимость. А налетевший шквал погнал нас на отмели у Готома, лежащего на тридцать восьмом градусе. Из девяти джонок чудом уцелели только две, а семь пошли на дно, причем ни с одной не спасся ни один человек; потери при этом были оценены в триста тысяч крузадо, не говоря уже о шестистах утонувших, в число которых входило сто сорок богатых и уважаемых португальцев. Две джонки, спасшиеся от гибели, продолжали идти своим курсом и обе вместе дошли до острова лекийцев. Наступило новолуние, и на нас налетел столь сильный норд-ост, что мы потеряли друг друга из виду. Под вечер ветер перескочил на вест-норд-вест, отчего волны взбились чрезвычайно высоко и покрылись пеной, так что ужас брал на них смотреть. Наш капитан Гаспар де Мело, человек благородного происхождения и весьма мужественный, видя, что у джонки разошлась корма и вода поднялась на девять пядей выше нижней палубы, согласился по совету старших корабельников срубить обе мачты, ибо они вызывали расхождение обшивки. И хотя рубили мы мачты с возможной осторожностью и осмотрительностью, тем не менее грот-мачта обрушилась на четырнадцать человек, среди которых было пятеро португальцев, им переломало все кости, — зрелище, столь потрясшее нас, что мы некоторое время были вне себя от ужаса. Тем временем шторм все усиливался; наше жалкое суденышко проносило на волнах почти до заката солнца, когда корпус джонки начал окончательно расходиться. Тогда капитан и весь прочий экипаж, видя печальное положение, к которому привели нас наши грехи, бросились на колени перед изваянием божьей матери и со слезами и криками стали вымаливать у нее, чтобы она добилась у своего святого сына прощения наших грехов, ибо о спасении жизни не могло быть и речи. Таким вот образом в полузатопленной джонке мы провели большую часть ночи вплоть до конца второй ночной вахты, когда мы налетели на риф, от первых же ударов о который джонка наша разлетелась на куски. Погибло при этом шестьдесят два человека — одни утонули, а другие были расплющены килем. Всякий разумный читатель поймет, как горько нам было и как жалко погибших товарищей.

Глава CXXXVIII

О том, что произошло на берегу со спасшимися после кораблекрушения