Странствие Сенора

– Он высечен из зуба Великого Древнего Бога Кружедда, впервые создавшего Большое Яйцо, – продолжал Гет-Забалла. – Сам Кружедд существует за пределами Яйца. Его Зуб был похищен Теми, Кто Старше Меня, а я очень, почти невообразимо стар. Они сделали Саркофаг, и я охраняю его, где бы он ни находился. Саркофаг побывал во многих местах, но мне редко приходилось «лечить» того, кто вернулся.

И Восставший из Саркофага зашелся в долгом и громком шипении, сквозь которое вдруг прорезался почти человеческий смех. Сенору даже показалось, что кроме Гет-Забаллы в комнате был кто-то еще и этот «кто-то» заливался радостным смехом, безмятежным, как радость невинного ребенка. Ничто больше не имело значения: жизнь, смерть, исчезнувшие страны, сгинувшие расы, ушедшие поколения, минувшие времена…

Сенор нагнулся над черной засасывающей полыньей и увидел, что у Мерцающего Саркофага нет дна.

– Иди! – приказал Гет-Забалла, отсмеявшись. – Мне надоело ждать.

И Сенор шагнул внутрь Саркофага.

* * *

Ничего не произошло.

Он остался так же слеп, как и раньше. Он не вспомнил ни единого мига своего прошлого с того момента, когда человек обычно начинает осознавать себя, и до того дня, когда очутился в Кобаре.

Он медленно погружался в неощутимую пустоту. И эта пустота оказалась непроницаемой, как глухая стена.

Ничто не угрожало его слабому усталому разуму. Убийственная мощь нового знания не обрушилась на него. Его не растворил в себе мир, оказавшийся чем-то совсем другим. Воспоминания целых тысячелетий не разорвали его сознание на части. Он не испытал перехода в иную реальность, не лишился никаких иллюзий и не разбил скорлупы, окружавшей его. Вещи не стали другими, и ничто не потеряло старых имен.

Сенор мучительно ждал, когда Ритуал осуществится, однако его прошлые жизни, неоценимые откровения которых обещал ему Хозяин Башни, были отгорожены от него колдовской стеной. Он увидел лишь два зыбких сна, но эти видения были вызваны только жаждой его опустошенного мозга.

Иллюзия первая.

Он въезжал в белый замок на плечах существа без лица. Въезжал из ниоткуда. Белый замок был окружен стеной, замыкавшей внутри себя весь здешний мир…

Сенор бродил по бесконечным коридорам, по обе стороны которых были двери. Их количество не поддавалось исчислению. За каждой дверью его поджидало что-то (ответ, новая жизнь, глоток, утоляющий жажду) – и он знал об этом. Но все двери были наглухо заперты, и он не сумел войти ни в одну. Он перепробовал сотни, тысячи, сотни тысяч дверей. Тщетно. Голый белый коридор тянулся в вечность. Сенору было бы легче, если бы коридор где-нибудь кончался… Белые запертые двери. Ему стало бы легче, если бы их можно было сосчитать или пробить… Не было ничего хуже этой бесконечности.

Она приговаривала к отчаянию.

Существо без лица тупо исполняло любые его желания. Все вокруг колебалось, дрожало и готово было исчезнуть, как мираж. Однажды Сенору показалось, что он сходит с ума. Он попытался бежать оттуда. Это было все равно что пытаться сбежать с поверхности шара. Правда, сама попытка спасла его от безумия. Он сосредоточился на ней…

И белый замок со своими ужасными бесконечными внутренностями исчез.

Вторая ложная реальность проявилась вскоре.

Пятипалые, похожие на людей, одетые в плащи с капюшонами, совершали над ним какой-то обряд. Сенор знал только, что он – бессмысленная жертва.

Ничего нельзя было изменить. Чудовищные, незабываемые воспоминания.

Хуже всего, что он не понимал цели обряда, да и никакая другая жертва на его месте не могла бы этого постичь.

Пятипалые с безразличием машин кружили вокруг него. Раздавался назойливый гул множества глоток, поющих нечеловеческие гимны. Потом добавился рев морских раковин (откуда Сенор знал о море?!) и мерцающий свет. Это терзало его слишком долго. Опять он почти лишился рассудка. Теперь спасение пришло со смертью. Это была хорошо разыгранная смерть. Мистификация со сменой ролей удалась.

Ему рассекли то, что было его горлом, и одно из серых существ принялось танцевать над ним, пока из него толчками истекала кровь. Потом ему вскрыли то, что называлось грудью, и вынули бьющееся сердце. Он так старательно «изображал» агонию окровавленного мешочка, что забыл о самом обряде.

Тогда Сенор увидел, что жертва – не он, а залитый кровью алтарь – пуст.

Он посмотрел вверх и увидел над собой купол чужой церкви, похожий на опрокинутую воронку, в которой клубилась тьма.

В песок уходила кровь всех жертв бесполезных культов и непоправимых ошибок.

Серые существа в плащах с капюшонами застыли вокруг него, как большие терпеливые птицы, питающиеся падалью.

Потом и они исчезли.

* * *

Сенору показалось, что он провисел внутри Мерцающего Саркофага сотни лет, тщетно ожидая Преображения, но слуги Ритуала, если таковые существовали, остались глухими, невидимыми и неподвижными. Он поднес к глазам руку. Из камня в перстне Бродячего Монаха по-прежнему сочился багровый свет. Где-то рядом плавал Древний Меч.