Странный генерал

— Там… Остался в тылу. Задание… Да ты не беспокойся, Дик, все будет хорошо. Он не попадется.

Дмитрий вздохнул. Сердце чуяло что-то неладное…

3

В ночь, когда генерал Буллер выводил войска на рубежи атаки, отряду Терона приказано было предпринять разведывательный рейд в тыл противника. Командующего интересовало, нет ли на подходе подкреплений и каково там состояние дорог: из Дурбана могли подвезти дальнобойные осадные орудия.

Обойдя войска Буллера с востока, отряд к рассвету оказался у железной дороги в тылу Колензо. Терон решил нарушить путь, но без шума: в его расчеты вовсе не входило привлекать к себе внимание противника. Придумал он это, как видно, заранее — недаром всем приказал взять в переметные сумы прочные веревки и ремни. Ими теперь обвязали рельс, в необычную упряжь поставили два десятка лошадей, погнали их — рельс оказался вывернутым. Его запрятали подальше в лесу, закидали ветками — не найдешь, шпалы пораскидали. Такое же повторили в другом месте… Собственно, придумал этот способ не Терон — и до него им пользовались буры, только впрягали обычно быков…

Они углубились в лес по западную сторону железной дороги, когда на севере, у Колензо, началась артиллерийская канонада. Горное эхо равнодушно и однообразно множило глухие раскаты огневого боя. Терон не привык размышлять подолгу. Возвращаться и ударить по врагу с тыла — таково было решение. Дальнейшая разведка?

— Питер, возьмете десять бойцов, обшарите дороги вплоть до Вентера. — Терон небрежно ткнул в карту, где тоненькая голубая змейка левого притока смыкалась с Тугелой. — Я думаю, вы проскочите легко: противник занят этой заварушкой. — Он мотнул головой в сторону Колензо.

— Поэтому мне и не нужны десять бойцов, — спокойно возразил Петр. — Они пригодятся там. А я справлюсь один… с Каамо.

Терон внимательно посмотрел на него; лишь подрагивало, как всегда, левое веко.

— Что ж, дело, — сказал он и протянул руку.

Все шло хорошо. Петр и Каамо кружили по лесным дорогам, постепенно продвигаясь на северо-запад. Никаких признаков расположения здесь английских частей не было. Лишь одна дорога — на Бергвилл — была торной и широкой, другие напоминали те лесные зарастающие дорожки, что в страдную пору на Урале ведут к таежным сенокосам.

Только один раз, потеряв осторожность, они чуть не напоролись на конный разъезд. Каамо все же успел заметить мелькнувших меж деревьев всадников. Быстро свернув с дороги и положив послушных коней, разведчики притаились в зарослях. Уланы на рысях проехали мимо, переговариваясь о бое под Колензо. Можно было понять, что англичане там отступили. Норовистая кобыла под сержантом беспокойно заржала, — видно, почуяла бурских коней. Петр положил руку на затвор карабина… Нет, уланы ничего не сообразили.

Солнце давно перевалило зенит, близился вечер. К Вентеру надо было бы выбраться на всякий случай засветло: если там есть передовые посты англичан, нужно их высмотреть да заодно наметить, как прошмыгнуть мимо. Петр придержал коня и глянул в карту, испещренную собственными пометками.

— Давай, Каамо, двинем прямиком через лес.

— Давай, Питер, двинем! — У парня было хорошее настроение; он всегда радовался, когда доводилось оставаться с другом вдвоем: среди буров Каамо чувствовал себя скованней.

Они начали пробираться сквозь чащу. Под густым лесным покровом было сумеречно и сыро. Редкие птицы негромко перекликались в зеленой гуще. Слева дыбился крутой склон горы, справа надвигался другой — они въезжали в ущелье.

Вдруг конь под Петром всхрапнул и шарахнулся. Щелкнул курок винтовки Каамо. Петр вскинул голову. Крупный зверь с грязновато-желтой, испятнанной черным шкурой бесшумно прыгнул в переплете ветвей — только мелькнул и скрылся. Петр озадаченно оглянулся на Каамо:

— Неужели леопард?

Лицо Каамо, казалось, даже осунулось. Он кивнул, поглаживая коня, потом сказал тихо:

— Этот зверь хуже льва. Страшнее. Хорошо, что не ночь!..

Ущелье суживалось. Деревья, перевитые лианами, тесно лепились на его почти отвесных склонах, и лишь высоко над головой узким проливом в зеленых берегах синело небо. Хрустальный нежно взбулькивающий ключ выбивался из-под подошвы горы. Грешно было бы проехать мимо. Наскоро перекусив билтонгом, путники напились и ополоснули лица.

Снова двинулись в дорогу. Теперь ущелье начало расширяться, а деревья смыкались все теснее, буквально лезли друг на друга. Приходилось продираться сквозь буйную поросль, защищая лицо от ветвей и сучьев. Солнце не пробивалось сюда, стало совсем темно. Неестественно громко прокричала какая-то птица. На сердце сделалось хмуро и тревожно.

Каамо сдавленно вскрикнул, и в тот же миг что-то обрушилось сверху на Петра. Он не успел опомниться, как мускулистые чернокожие руки сдернули его с коня, зажали и оплели гибкими крепкими лианами. Два ассагая уперлись в грудь. Рычал и бился рядом также связанный Каамо.