Странные девочки

Если ты скажешь, что куртка – твоя, она просто пожмет плечами и отдаст куртку тебе. Ей все равно, абсолютно все равно.

Золотое сердце

...фразы.

Сестры. Быть может, двойняшки. Хотя, может быть, и двоюродные. Чтобы сказать наверняка, надо взглянуть на свидетельства о рождении. На настоящие свидетельства – не на те, которые они предъявили, когда получали удостоверения личности.

Средства к существованию они добывают так; входят, берут, что им нужно, выходят.

Это не круто. Просто такой бизнес. Может быть, не всегда законный. Просто бизнес.

Они для этого слишком умны, слишком пресыщены.

У них все общее; одежда, косметика, парики, сигареты. Неугомонные хищницы, они отправляются на охоту. Две головы. Одно сердце.

Иногда они договаривают друг за друга начатые...

Понедельник

Стоя под душем под тонкими струйками воды, которая смывает все это, которая смывает все, она вдруг понимает, что было самым ужасным: там пахло так же, как в школе.

Она шла по длинным коридорам, сердце бешено колотилось в груди, и там пахло так же, как в школе – и воспоминания вернулись.

Прошло всего лишь шесть лет, может быть, даже меньше, с тех пор, как она заперла свой шкафчик и побежала в класс, с тех пор, как она наблюдала за своими подругами, которые плакали, злились и искренне огорчались из-за насмешек, дурацких прозвищ и тысячи бед и напастей, всегда причиняющих боль беспомощным. Никто из них не зашел так далеко.

Первое тело она обнаружила под лестницей.

В тот вечер, уже после душа, который не смыл то, что ей пришлось сделать, она сказала мужу:

– Мне страшно.

– Чего ты боишься?

– Что я зачерствею на этой работе. Стану кем-то другим. Кем-то, кого я не знаю.

Он обнял ее, притянул к себе, и так – вжавшись друг в друга, – они пролежали до самого рассвета.

Счастье

В тире она себя чувствует, как дома: защитные наушники на месте, бумажная мишень – человек в полный рост – уже готова и ждет.

Она грезит – немножко, она вспоминает – немножко, потом вздыхает и делает первый выстрел. Время пошло. Она больше чувствует, чем видит: простреленная голова и сердце. Запах кордита всегда напоминает ей четвертое июля.

Используй дары, данные тебе Богом. Так говорила ей мама, и почему-то от этого их разрыв кажется еще больнее.

Никто никогда не сделает ей больно. Она лишь улыбнется своей бледной, едва уловимой, прекрасной улыбкой и уйдет прочь.

Дело не в деньгах. Совсем не в деньгах.

Кровавый дождь

Вот: упражнение в выборе. В твоем выборе. Какой-то из этих рассказов – правда.

Она пережила войну. В 1959-м приехала в Америку. Сейчас она живет в собственной квартире в Майами, миниатюрная француженка с белыми волосами. У нее есть дочь и внучка. Она – вся в себе. Она улыбается редко, как будто груз памяти не дает ей обрести радость.

Или все это – неправда. На самом деле ее поймали, когда она переходила границу в 1943-м, ее обнаружили молодчики из гестапо, и она так и осталась на том лугу. Она сама вырыла себе могилу, а потом – одна пуля в затылок.

Ее последняя мысль, за секунду до пули: она беременная, на четвертом месяце, и если мы не сражаемся за наше будущее, у нас просто не будет будущего.

Одна старая женщина в Майами просыпается в тревожном недоумении: ей снился ветер, гнущий цветы на лугу.

В теплой французской земле покоится нетронутый прах, которому снится, как дочка выходит замуж. Хорошее вино пьянит. Если плакать, то только от радости.

Настоящие мужчины

Какие-то девочки были мальчиками.

Точка зрения меняется в зависимости от того, откуда смотреть.

Слова могут ранить, но раны затягиваются.

Все это – правда.