Странное чувство

– Мать погибшей сообщила, что Лиса пошла с вами на какой-то «квест». Это же свидетельствовали вы и переписки погибшей подтверждают ваши слова. Но домой девочка не вернулась, как вы и еще один парень, верно?

– Да вот только они сбежали с этого квеста, вдвоем, надеюсь не нужно объяснять зачем. Меня же оставили там, а Виктор продолжил квест для меня.

Ну, в принципе, меня правда бросили. Прямо на съедение. Но я жива, единственный свидетель, обратного доказать никто не может.

– Ваш сын не убийца, не похититель и не насильник. Напротив, мы договаривались на шестой день поехать в загородный дом, где он любил проводить лето, с собакой и няней. Где были прекрасные виды…

***

– Этот дом купили на мое рожденье и пять лет родители отстраивали свой дом мечты, где будем жить мы все вместе и где они будут жить в старости. Матушка заведовала реставрацией сада, а отец дома. Дом отстроился гораздо раньше сада, и детскую выбирали няня с отцом. Детская, а в будущем эта комната, находилась на чердаке. В него вложили много сил и денег, дабы не было проблем.

– Но почему чердак?

– На чердаке было много свободного места, всего две комнаты детская и игровая, по совместительству комната няни. Целый этаж был отдан мне. – Вик любил своих родителей, это видно по взгляду и теплоте с которой он их упоминает. – У меня было хорошее детство. Веселое и беззаботное. Вместе с собакой и няней. У родителей был бизнес, что съедал уйму времени, и часто видеть их мне не удавалось. Впрочем, это не особо отразилось на мне. Я не чувствовал себя обделенным вниманием или одиноким.

– Но что-то все же произошло?

– В десять лет на матушку было совершено покушение. Ее машину подорвали. Не знаю чудо или везение, она осталась жива и цела. Но все же без ранений не обошлось. Сотрясения, черепно-мозговые и так далее. С этого и началась полоса неудач и путь становления таким какой я есть.

– Это были конкуренты? – мне знакома эта ситуация, ведь тетю постигла та же участь.

– Они провалились в покушении на главу, потому решили позариться на более уязвимую слабость – ребенка. После домашнего обучения, меня перевели на обычное из-за проблем с деньгами, все уходило на лечение и восстановление репутации. И как думаешь, что сделали конкуренты? – по одному тону и дрожащему голосу ясно, что не очень-то хорошее.

– Это травля? Покушения?

– Ты угадала с первого раза. Сталкивалась с таким?

– Нет, никогда. Но как они это провернули?

– С деньгами можно все. Они подкупили несколько семей, дети которых учились со мной. Классические, банальные издевки: порча имущества, обзывательства, иногда с применением физического насилия. Репутация семьи падала, матушка не выздоравливала, а на издевательства продолжали закрывать глаза.

– Это долго длилось?

– До самого выпуска. Смена школы, финансирование и восстановление семьи не помогло. На мне уже было клеймо. И в прямом смысле оно тоже есть. – Вик злопамятный, это уже было понятно по его отношению к Лисе, после встречи спустя полгода. Возможно экскурсиями он пытался выловить обидчиков. – Они оставили его туша об мою спину сигареты в форме их отличительного знака – «Белого ворона». – последние фразы он говорил, сквозь сильно стиснувшие зубы, со злостью, что копил годами.

– Белый ворон не звучит как простенькая картинка из парочки линий.

– Да, он великий и грациозный. Они старались выжигать его, учитывая свет и тени, контролируя температуру окурка. Будь он не на моей спине, я бы восхищался их творением.

– Звучит жутко больно. Если это неприятно попробуй забыть или наполнить его хорошим смыслом, как кличку…хотя я бред несу.

– Звучит не плохо. – Вик взбодрился, желание мести и грусть пропали с лица.

– А что с этим окном? – смена темы, блеск в его глазах уж слишком знаком, – Это ведь промышленный район.

– Да, в том месте было здание и семейной компании. В детстве он не был таким мрачным, и находился дальше от дома, но со временем разрастался и мрачнел, как моя ненависть и настроение. Последние три года эта атмосфера давила, а противоположное окно, прямо как сейчас, закрыто.

– Окно? – с противоположной стены было занавешенное окно, заставленное хламом.

– В той стороне был матушкин сад. После выписки она вновь принялась его облагораживать, спустя долгое время отсутствия.

– А почему ты его закрыл?

– Наши отношения с родителями портилось. После увольнения няни, у меня осталась маленькая детская обида, что после пополнялась обидой за травлю, с которой они не могли бороться. Я все понимал, и сейчас понимаю. Не винил их в произошедшем, ведь понимал их беспомощность в этом деле. Больше винил себя.

– Но ты тоже не мог сам решить эту проблему.

– Мог. И сейчас могу. Просто стоило дать отпор. Стереть клеймо.

– Но разве ты добился этого один? Как же Элизиан?

– …И все же варианты были. Даже до Элизиан. А раз уж мы о ней вспомнили, Элизиан причина создания этой комнаты. Месяц назад мне показалась хорошей идеей показать свои разработки родителям. Вот только они не оценили. Назвали все бредом и выдумкой, а после доказательства – отвернулись от меня.