Странница

— Трудно сказать. — Человек-Огонь явно старался быть честным до конца. Конвей приготовился к неприятному разговору. Бывший раб поворошил кучку углей, оставшуюся от костра. — Слепота — это больше, чем просто слепота. Если сердце не видит — или, еще хуже, не хочет видеть, — глаза не помогут. Она не позволяла мне прикасаться к себе, понимаешь? Она спала со Жрецом Луны. Из-за Церкви, говорила она. Возможно. Из-за мести; я уверен в этом, хоть она этого и не признает. Каталлон заставил ее предать Церковь. Жрец Луны — враг Церкви. — Дрожащими руками он потер виски. — Она не может принять меня. Я знаю, что происходит, но не могу этого объяснить. Почему же я сказал ей, что не буду помогать убивать тебя, и не убью тебя сам? Потому что ты похож на нее. Вы оба рассказываете о любви, но живете ненавистью. Ты говорил, что Церковь и Ланта предали женщину по имени Ти. Ты живешь для того лишь, чтобы уничтожить их. Величайшей мечтой Баек было увидеть мертвым Каталлона и Жреца Луны. Я не верю в то, что та Жрица причинила тебе вред. Жрец Луны сам никогда не причинял вреда Баек. Возможно, я надеюсь, что вы оба поймете правду о самих себе. Может быть, я хочу, чтобы ты жил потому, что хочу, чтобы жила она. — Человек-Огонь потушил уголек, разгоравшийся на кончике ветки, и встал. Теперь он обвинял: — Я заглянул в твою душу и увидел там то же, что и в ее душе. Мне жаль тебя. Я отдам Баек свою любовь, попытаюсь вернуть ее к жизни. Однако боюсь, что ты не позволишь никому сделать это с собой. Если так, то ты глупец, Мэтт Конвей. Возможно, я ошибся, спасая тебе жизнь.

После того как Человек-Огонь ушел, Конвей еще долго смотрел на угли.

От его взгляда не ускользнуло то, что Человек-Огонь не упомянул о своем собственном желании во что бы то ни стало отомстить Алтанару. Никто не желает видеть своих недостатков.

Когда Конвей повалился набок, пепел костра уже остыл. Огромные псы нервно подергивались во сне, они никогда раньше не слышали от своего хозяина таких звуков. Они никогда не слышали, как он плачет.

Когда он наконец заснул, оба пса облегченно вздохнули. Они прижались к нему. Это был единственный известный им способ ободрить его, да и самих себя.

Глава 99

Запах сосновой хвои придавал свежесть утреннему воздуху. Воздев руки в молчаливом приветствии, Сайла встречала просыпающееся солнце. По правде говоря, она боялась рассвета, который вскоре превратится в сверкающий день и принесет с собой еще одни сутки бега через Сушь.

Бег. Горделивая иноходь лошади, стремительный полет лани — вот что такое бег. Они же который день тащились от одного продуваемого ветром ущелья к другому, стараясь при этом оставаться незамеченными. Это было утомительно.

В последний раз взмахнув рукой, Ланта закончила обряд. Поймав на себе взгляд подруги, она проворчала:

— Если Вездесущего действительно волнует вопрос, умываются ли его Жрицы перед утренней молитвой, он вполне может ниспослать нам немного воды.

Сайла весело подмигнула.

— Промочи горло и возноси молитвы, либо помойся и давись от кашля. Даже Он не сможет добыть воды и на то и на другое сразу.

Ланта не смогла оценить этот черный юмор.

— Не будь такой легкомысленной. Дела могут обстоять куда хуже, чем ты думаешь.

Необычайная мрачность Налатана заставила Жриц замолчать. Повернувшись, они увидели, как монах подправляет только что изготовленные для себя и Тейт кепки. Свернутые из кожи, они обеспечивали неплохую защиту от солнца, одновременно предохраняя от палящих лучей и шею. Он повернулся к востоку и объяснил:

— Коссиары. Среди деревьев. У них нет особых причин прятаться, наверно, просто поджидают основную часть эскорта Жнеи.

Сайла рванулась к лагерю, на ходу поднимая капюшон своей мантии. Мгновенный окрик Налатана остановил ее:

— Бежать некуда! Я только что с дозора. При последнем осмотре я заметил главные силы. Подозреваю, что дорога на север тоже перекрыта. — Он замолчал и зло сплюнул. — Лагерь Жнеи совсем рядом, в том ущелье. Мы останемся здесь и постараемся подготовить им теплую встречу.

— Не нужно принимать решения за меня, — холодно прервала Сайла. — Ты не можешь доказать, что мы окружены.

— Мое дело посоветовать, — ответил уязвленный монах. — С нетерпением жду твоих указаний.

— Извини. — Сайла оставила капюшон в покое, и тот упал с мягким шелестом. — Мне трудно признать поражение, Налатан. Бери Тейт и Додоя и уходи. Вы сделали все, что было в ваших силах.

— Не могу. Да и Тейт не захочет. Впрочем, в этом вообще нет смысла.

Последние слова заинтересовали Сайлу. Подняв голову, она подождала, пока Налатан снизойдет до объяснений.

— У Жнеи не меньше пятидесяти человек. Мы окружены, а они между тем не атакуют. Значит, Жнея хочет поговорить.

— И что же ей от нас надо? — Сайла в притворном удивлении оглядела лагерь.

Ланта прервала ее:

— Тебя. Она знает, рано или поздно ты найдешь Врата. Ей нужно урвать свой кусок.