Странница

— Мои предки во многом несут ответственность за Чистку. Кос был очень важен для Учителей, которых уважали мои предки. И все-таки они убили Учителей. Власть и зависть. Я уже почувствовал вкус власти, маленькая Жрица, и понимаю, почему люди совершают такие поступки. У Учителей было что-то, что было нужно моим предкам и что они не могли ни получить, ни контролировать. Я хочу иметь это. Если придется, я готов поделиться. До тех пор, пока не смогу завладеть всем полностью.

— Ты имеешь в виду, что получил бы это у Сайлы, если бы мог.

— Ради власти все воруют. Но я могу предложить Сайле защиту от Жнеи и ее врагов.

Ланте показалось, что задрожал сам Камень Истины на ее груди. Ее наполнило нелепое чувство обиды, требовавшее убить этого человека. Она нагнулась, стараясь спрятать свои руки и глаза.

— Почему ты говоришь это мне? Почему не самой Сайле?

— О, я скажу и ей. Но, как говорится, не стоит забывать и о друзьях. Я скажу ей то же, что и тебе. Я уверен, что она расскажет тебе обо всем, что я сообщу. Я думаю, что она ничего не станет утаивать. Я видел, насколько вы близки. Но я хочу, чтобы ты услышала это именно от меня. Ты понимаешь?

— Предложишь ли ты ей союз, о котором говорил?

— Не сейчас. И я надеюсь, что ты тоже не станешь этого делать. Давай посмотрим, придет ли ей в голову эта идея? Но если тебе покажется, что об этом необходимо упомянуть, то пожалуйста; это не секрет.

— У меня нет секретов от Сайлы. — Волна, прошедшая через портал, качнула лодки, и, заскрипев, те словно попытались оторваться от причала. Ланте хотелось закричать им, чтобы они прекратили издевательски скрипеть.

— У меня когда-то был такой друг, — сказал Капитан, — единственный. Какого никогда больше не будет. — Он поднялся, сразу став темной массой. Сзади заволновались воины. — Если ты запомнишь что-нибудь из сказанного мною, то лучше всего вот что: такой друг — самая большая ценность в жизни. Такая дружба преодолеет все. — В мелодичной речи людей Коса последнее слово прозвучало почти жалобно.

Спустя мгновение Капитана поглотила ночь. Эскорт последовал за ним, их быстрые, неясные тени пропали, как мираж. Снова оставшись одна, Ланта начала приводить в порядок свои мысли.

Внезапно она поняла, что ту же реакцию она видела у Сайлы за ужином. Капитан явно произвел впечатление и на нее.

Это было потрясением, еще более сильным потому, что Сайла не осознавала влияния этого человека. Ланта прикусила нижнюю губу, думая и вспоминая. Она закрыла глаза, мысленно проигрывая поведение Сайлы за ужином. Вспомнив все, она и успокоилась, и встревожилась. Ланта была уверена, что возникшая симпатия была чисто политической.

Конечно, это говорило о человеческих качествах Сайлы. Вопрос в том, как на все повлияют ее амбиции.

Ланта ненавидела копаться в таких вещах. Сайла была ее подругой, а друзей не обвиняют в излишнем честолюбии.

Одно внимание Капитана заставляло человека заглянуть в себя. Ланта встряхнула головой, отбрасывая гнетущие мысли. Неприятно в чем-то подозревать друзей, но самоанализ и того хуже.

Одно дело стоять на берегу моря, погруженной в романтическую грусть, и ожидать скорого разрешения проблем и бед. И совсем иное — противостоять жестокой реальности. Капитан заставил ее задуматься о чудовищности собственной лжи. Она попала в неприятную историю, отказавшись исполнять приказания хранительницы аббатства Фиалок и предать Сайлу. Ее волновало, что не хватило смелости рассказать обо всем сразу. Но в любом случае, она сделает выбор, руководствуясь своими представлениями о добре и зле.

Она хотела этого.

Выбравшись из лодки, Ланта направилась в форт. Мерцающие огоньки освещали улицы. Поддерживающие их канделябры находились за пределами светового круга и казались тенями. Выкованные из бронзы, они изображали акул, которые стояли на хвостах, держа лампы во рту. Лампы висели на цепях. Их мягкий, зыбкий свет создавал настоящие островки в проходах. Масло, которое горело в лампах, пахло травами; Ланта узнала чабрец, лавр, колючую сухость шалфея. Она подняла подбородок, глубоко вдохнула, успокаиваясь, замедлив шаги.

В конце длинного прохода, в темноте возле ступенек на следующий этаж, Ланте почудилось какое-то движение. Она продолжала идти, убеждая себя, что все это ей показалось от усталости.

И вновь движение. Там явно кто-то притаился.

Никого вокруг, все двери прочно закрыты. Обычно всюду были воины. Сейчас же она одна.

Кто это подстроил?

Если она побежит, то окажется на середине лестницы еще до того, как ждущий в темноте поймет, что его обнаружили. Дрожа от нервного напряжения, она сделала еще шаг. И еще один.

— Ланта.

— Что? Что, кто здесь? — Пустые, глупые слова. Они вырвались у нее. Она знала кто: Конвей. Ее лицо запылало. Почему он так поступил с ней? Почему он заставил ее почувствовать себя глупой, перепуганной дурой? — Эй? — Услышав собственный голос, она захотела отрезать себе язык.

— Я ждал тебя, — сказал он. — Мне надо поговорить, и ты единственная, с кем я хочу говорить об этом. Пожалуйста, удели мне немного времени.

— Конечно. — Ланта совладала с собой.

Он ждал ее. Ее.