Странники в ночи

Аня двинулась дальше, к другим шкафам, забитым книгами. Серьезные фолианты в коже и золоте соседствовали с тоненькими, сшитыми простой нитью стопками рукописных листов, порой засунутыми на полку так небрежно, что Аня могла прочесть датировки - "1351", "1545"... Были здесь и совсем необычные книги, они выглядели легкими и призрачными в ореоле серебристого свечения. На корешке одной из таких книг было напечатано угловатыми буквами: "Каталог темпоральных виртагенов за 5320 год".

На стенах висели картины - точнее, гравюры в рамках. Большинство их тонуло в полумраке, но две Аня разглядела хорошо. Первая изображала изломанную в пространстве замкнутую лестницу, конец которой одновременно служил её же началом, а вторая - ленту Мебиуса, поверхность, имеющую только одну сторону. Закутанный в мантию человечек на гравюре проделал в ленте отверстие и смотрел сквозь него на звездное небо.

В дальнем углу подземного зала стоял работающий компьютер, но не такой, к каким привыкла Аня. Клавиатура была заметно меньше стандартной, и количество клавиш на ней не превышало десяти. Вместо букв или цифр на клавишах располагались причудливые иероглифы. Системный блок более или менее напоминал обычный, ай-би-эмовский, а на экране монитора (или за экраном, или перед ним) танцевали объемные голографические фигуры. Они постоянно менялись, растягивались, сжимались, изгибались - четырехмерные графики запутанных алгебраических конструкций, призванных будто охватить все сущее в мире.

Подле компьютера находился журнальный столик с подносом, где заманчиво дымился крепкий кофе в двух чашках. Марк Абрамович указал Ане на одно из кресел возле столика. Она села, положила перед собой сумочку и "Дом в огне". Кассинский тоже устроился в кресле, между Аней и монитором, так что его голову нимбом окружала разноцветная стереометрическая вакханалия.

- Итак, - произнес он вежливо, но без особой теплоты в голосе, - что бы вы хотели узнать прежде всего?

- Прежде всего - самый банальный вопрос. Где я?

- Я думал, вы догадались, - ответил Кассинский немного свысока. - В Айсвельте.

- В Айсвельте, да, прекрасно... Но где это? Не на Земле?

- Довольно трудно объяснить, - задумчиво сказал Кассинский. - Удачный образ предлагает Джей Уильямс. Миры существуют рядом, но не соприкасаются. Представьте себе дым от огня и пар над котелком - они поднимаются вместе, перемешиваются, но все-таки они не одно и то же...

- Вот как? Значит, Айсвельт - это другой мир, и я попала сюда... Неважно, как, но почему? За что мне такая привилегия?

- Вот на это, - Кассинский протянул руку и взял изящную чашечку с кофе, - я вам не отвечу.

- Не можете?

- Не хочу, - он сделал осторожный глоток. - Мог бы, но не хочу. Это бы все испортило... Поверьте, в вашем неведении заключается вся прелесть игры.

- Игры? - повторила Аня с горькой иронией. - А я и не знала, что участвую в какой-то игре. И кто же я в ней - игрок или фишка?

На лице Кассинского отразилась досада.

- Ну вот, вы сразу прицепились к слову... Это же просто метафора. Разве все, что происходит во Вселенной - возникновение и умирание звезд, рождение и гибель цивилизаций, судьбу всего живого и неживого от муравья до галактики нельзя назвать одной большой игрой?

- Не знаю, - сказала Аня. - Наверное, можно, если во всем этом присутствуют признаки игры, то есть наличие игроков, правила и стратегия, могущая привести одну из сторон к выигрышу.

- Мне нравятся ваши формулировки, - пробормотал Кассинский, поставив чашку на стол. - Четко и ясно, никакой дамской приблизительности.

Аня оставила похвалу без внимания.

- Главное - это правила, - проговорила она. - Основное условие любой игры - то, что игроки знают правила и согласны выполнять их. Как вы можете выиграть, например, в шахматы, если противник вдруг съест вашего короля или двинет пешку через пять клеток?

- Но в этом случае вы и не проиграете, - заметил Кассинский, - потому что сама игра лишится смысла... Но мне понятно, что вы подразумеваете. Продолжая аналогию с игрой - очень условную и неточную! - вам кажется, что вас втягивают в некую партию, где все преимущества на стороне вашего оппонента, и этот оппонент - я. Правильно?

- Буду рада услышать опровержение.