Странники в ночи

- Пока поэты увлеченно рассуждают об истинных ценностях дружбы, произнес Александр Константинович, больше не глядя в сторону Адамовой, суетливые практики этими ценностями беззастенчиво пользуются. В вашем случае сорвалось, а очень многие люди не смогли бы отказать в похожей ситуации...

- Должны ведь у человека быть какие-то нравственные принципы, проговорила Аня. - Пусть и не у самого бескорыстного и умного.

- Умного? О, интеллект здесь - скверный помощник... Вы никогда не задумывались о том, что высокий интеллект способен напрямую привести к аморализму? Ведь в области чистой логики не существует убедительных обоснований того, почему следует непременно поступать так, а не иначе. Если бы такие обоснования имелись, к чему тогда понадобились бы десять заповедей?

- Значит, чем человек глупее, тем он нравственнее?

- Вовсе нет. Высокий интеллект в состоянии сформировать для себя любую позицию, не обязательно аморальную. Интеллект же низкий, примитивный аморален по своей сути. Нравственные категории чересчур сложны для него, ведомого простыми инстинктами.

- Вы меня запутали, - пожаловалась Аня. - Где же золотая середина?

Александр Константинович улыбнулся.

- Там, куда вы её только что поместили. В ней самой, в золотой середине. Носитель подлинной нравственности - интеллект достаточно высокий, чтобы воспринять смысл моральных ограничений, и недостаточно - чтобы подвергнуть их сомнению. Нечто среднее. Я сказал, что логика не представляет нравственных обоснований, зато их представляет здравый смысл... Common sense, главное богатство золотой середины. Посмотрите, кто в основном совершает преступления. Низы общества, маргиналы, и верхи, политическая и деловая элита. Вы почти не встретите преступников из среднего класса, или слоя, если вам не нравится слово "класс"...

Возле тротуара за окнами кафе затормозила машина - бежевая "Лада" шестой модели. Водитель, неплохо сложенный мужчина лет тридцати пяти в белой рубашке и кремовых брюках, выбрался из салона, открыл капот и склонился над двигателем. Аня не успела рассмотреть лицо водителя, да не особо и вглядывалась, поглощенная беседой с Ардатовым.

- Насчет аморализма высокого интеллекта, - сказала она, - с вами можно было бы и поспорить. Нет, я спорить не буду, подготовка слаба, а все-таки чувствую, что-то здесь не так.

- Охотно соглашусь. Нильс Бор делил все утверждения на тривиальные и глубокие. Тривиальному утверждению противостоит ложное, глубокому - другое, не менее глубокое. "Бог есть" - глубоко, потому что обратное "Бога нет" также глубоко. А "все люди смертны" - тривиально, ибо "все люди бессмертны" - ложно...

- И о смертности спорят.

- Только не доктора. Различие между живым человеком и трупом весьма очевидно.

Водитель "шестерки" за окном выпрямился и стоял теперь в полный рост, озабоченно уставившись в механические недра своей машины. Прядь густых каштановых, чуть вьющихся волос непослушно ниспадала на лоб. Лицо этого человека не было ни плакатно красивым, ни заурядным - нос с легкой горбинкой, подбородок с ямочкой... Он поднял голову, и взгляд его больших серых глаз на мгновение остановился на Ане. Могла ли она придать хоть какое-то значение мимолетному случайному взгляду? Безусловно, нет... Но она вдруг ощутила очень слабый оттенок вкуса на языке, вкуса раздавленной, до черноты переспелой вишни. Мгновение растянулось во времени, размазалось вдоль вкусового ощущения, перерезало линию течения мыслей, как ненужную колючую проволоку. Спутанные образы далекого прошлого, настоящего и... Кто знает, возможно, будущего закружились в сознании, понеслись вокруг Земли, замедляясь и погружаясь в вязкий океан затаившейся силы. Эта сила воплощалась в нечто угрожающе рыкающее, словно гром в жаркий полдень, её львиные лапы топали угрюмо и настойчиво, в её взоре пылал бешеный зеленый огонь...

А потом слишком долгое мгновение оборвалось, облетело листьями с осенних деревьев. Аня беспомощно перевела взгляд на Ардатова и окаменела.

Александр Константинович смотрел на водителя "Лады". Его глаза были двумя темными и страшными безднами - перед Аней сидел человек с портрета в квартире Ардатова, лорд Алистер Арбетнот, граф Эшбери, Альваро Агирре! Врата ужасной догадки тяжело и беспощадно распахивались... Да, Ардатов лгал! На портрете был изображен не английский аристократ и не испанский инквизитор, а сам Ардатов, одетый по прихоти художника в старинный камзол. Не в начале восемнадцатого века была создана эта картина, а в конце двадцатого. Лишь в одном Александр Константинович сказал правду. Художник, автор портрета обладал даром проникновения в духовную сущность оригинала...

Водитель "шестерки" поправил что-то в двигателе, захлопнул капот и сел за руль. Машина отчалила от тротуара, затерялась в потоке вечернего транспорта.

- Александр Константинович, - пролепетала Аня, едва ворочая языком, Я забыла... Мне нужно позвонить... Тут на углу есть автомат.