Странники в ночи

Черно-серые стены домов нависли над машиной, беззащитной, как бумажный фонарик. Я оказался в ущелье. Дома стискивали машину, их тяжесть давила неумолимо. Я включил третью скорость, покрышки завизжали на асфальте. Второй переулок, третий, четвертый, пятый. Лабиринт, из которого нет выхода. Я почти желал, чтобы каменные тиски стен сомкнулись наконец, чтобы прекратилась бессмысленная гонка из пустоты в пустоту. Жестокая усмешка окон провожала мою машину, а она чертила дуги тормозных огней в обреченном переплетении улиц. Нет выхода, нет.

И вдруг я увидел выход - в тупике, перегороженном железной решеткой. Машина рвалась вперед. Мелькнули толстые ржавые прутья, оканчивающиеся высоко вверху остриями пик.

Почему-то я не слышал звука удара, хотя очень хорошо видел. Медленно, очень медленно взмыли осколки фар, смялся гармошкой капот, треснули стекла. Столкновение с решеткой было таким сильным, что задние колеса подпрыгнули на полметра. Я врезался лбом в ветровое стекло над рулевой колонкой.

Совершенно непостижимым образом я почти не пострадал, если не считать рассеченного лба и боли в груди. Уцелеть в такой аварии - редкостная удача, но удача ли это для меня? Я не испытывал судьбу, не искал везения, я искал выхода.

Долго я пытался открыть дверцу, но её заклинило намертво, как и противоположную - пришлось перебираться назад. Уходя, я даже не оглянулся на погибшую машину. По крайней мере, для неё все кончено.

Словно лунатик, без цели и смысла я шаг за шагом брел по переулкам до тех пор, пока до моего слуха не донесся шум транспорта. Я очутился на центральной улице города. Получалось, что я метался по лабиринту, будто загнанный зверь, совсем рядом с ней.

Я прошел мимо здания телеграфа и переговорного пункта междугородной связи. Там за витринами виднелись унылые металлические коробки телефонов. Для кого-то они означали надежду. Эти коробки со скругленными углами многократно отражались в зеркалах и стеклах кабин, образовывали в тысячах световых преломлений бесконечные цепи. Вереницы телефонных аппаратов стремились в небо, пронзали небесный свод, где голубое обращалось в черное. Я помнил ядовитые уколы, летящие стрелы из рокочущих глубин пластмассовых трубок. Это был замкнутый круг: микрофоны впитывали мои слова, они уносились по серебряным линиям проводов и возвращались, пропитанные ядом понимания. Да, другие люди наносили на стрелы яд. Но пускал их я сам.

Телеграф остался позади. Далеко ли я мог уйти пешком? Я сунул руку в карман - на такси денег нет.

Я решил угнать машину, но как назло, подходящей ситуации не подворачивалось. Зато вскоре к дверям универмага подлетел мотоцикл, быстрый, как комета. Мотоциклист снял бело-синий шлем со звездами и молниеносно исчез в магазине. Я не поверил тому, что вижу: он оставил ключ зажигания в замке! Ни один растяпа не бросил бы дорогой мотоцикл с ключом и на полминуты, да видно, сегодня мой день. Я оседлал мотоцикл и дал газ.

Это совсем не то, что автомобиль! Здесь ты не заперт, здесь нельзя лениво откинуться на спинку сиденья и покуривать. В седле мотоцикла ты весь комок мускулов, нервов и обостренного внимания. Именно то, что нужно мне сейчас - все мысли и чувства поглощены самой дорогой, и некогда думать о том, куда и зачем ехать.

Уже через несколько минут я вырвался за городскую черту и свернул на проселок. Стрелка спидометра плясала между цифрами 90 и 100, иногда склонялась к цифре 110. Ревел мотор, ревел ветер в ушах. Я не смотрел под колеса, хотя мог наткнуться на камень или ухаб, смотрел только вперед.

Дорога поднималась в гору, становилась все хуже с каждым километром. Вокруг простирались красноватые каменистые равнины, справа и слева от горы они тянулись до горизонта. Редкий перелесок вблизи дороги не мешал видеть их.

Впереди высился каменный крест, и я направил мотоцикл к нему, а около креста остановился и заглушил мотор.

Дикая местность, и никого возле громадного каменного креста. Тихо шуршал подгоняемый ветром песок. Могут ли тут встретиться люди? Я слез с мотоцикла.

Сзади послышались шаги. Я обернулся.

По дороге медленно шел к кресту очень молодой человек. Он был невероятно худ, даже изможден. Впалые щеки, длинный горбатый нос, грязные спутанные темные волосы ниже плеч. Костюм его состоял из ветхой кожаной куртки и вытертых дырявых джинсов, на шее висел медальон с гравировкой словом "Любовь". Обшарпанная разрисованная гитара болталась на ремне. Лицо этого парня показалась мне странно знакомым, будто я знал его когда-то, но так давно, что уже ни за что не вспомнить.

Он застыл на месте и молча разглядывал меня, потом нерешительно спросил :

- Брат, нет ли глотка воды?

Я покачал головой, но затем пошарил в рундуке мотоцикла и нашел там плоскую стеклянную флягу из-под коньяка с прозрачной жидкостью. Попробовал - вода. Я протянул флягу парню. Он жадно выпил половину, вернул флягу и сказал :

- Спасибо. Как тебя занесло в эдакую глушь?

Я не придумал ответа, но он, очевидно, никакого ответа и не ждал. Снял с плеча ремень гитары, опустился на круглый камень.

- Куда ведет эта дорога? - спросил я.