Странник, пришедший издалека

– Нет, не понимаю! – Скиф прикоснулся к плечу князя, словно хотел убедиться, что тот не призрак, не туманная тень, возникшая из небытия. – Не понимаю и не пойму, если ты не расскажешь все. Все! Откуда ты пришел на Землю, чего тебе надо, что ты ищешь и зачем? А для начала хотелось бы узнать, как ты из койки-то вылез? Ведь остальные…

– Остальные… – медленно протянул Джамаль. – Остальные – люди, а я все-таки не совсем человек… Конечно, если б они, – князь будто выделил это «они», – взялись за меня по-настоящему, и я бы не выдержал. Но разрядником меня не возьмешь! Так что считай, что болезнь моя была притворством. Неплохо сыграно, да?

– Неплохо, – согласился Скиф. – Но зачем?

– Шеф твой сказал, что отправит людей в Амм Хаммат… Сказал ведь, так? Еще говорил, может, и сам пойдет, верно? – Скиф молча кивнул. – Выходит, и я мог бы проскользнуть следом… за тобой, за Нилычем… Но разыскать нужную тропку непросто, дорогой! Тут лучше пристроиться поближе к Доктору – так близко, как сможешь подобраться. Вот я и подобрался… Дело случая!

– Случай, что к тебе атаракты заявились? Да еще стукнули разрядником?

Джамаль усмехнулся.

– Верно! Помогли они мне, вах, как помогли! Не хотели, а помогли! Попал я, как ты говоришь, в койку, метрах в пятнадцати от Доктора, считая напрямую. И когда он принялся над тобой колдовать…

– Ну хорошо, – сказал Скиф, представляя сейчас эту койку, скрытую мерцающей пленкой защитного кокона, – хорошо, с этим мы разобрались. А со всем остальным?

Об остальном Джамаль рассказывал не один час. Путники успели пересечь неширокую цепочку холмов, перебраться вброд через два-три ручья и углубиться в степь километров на двадцать. Оранжево-золотое амм-хамматское солнце поднялось в зенит, потом неторопливо покатилось к западному горизонту, к морю, оставшемуся далеко позади; в прозрачном степном воздухе повеяло вечерней прохладой, стада газелей, оленей и антилоп потянулись на водопой, бирюзовое небо начало темнеть, наливаться огненными предзакатными красками. Князь все говорил и говорил, и, слушая его, Скиф невольно задавался вопросом: кто же шагает сейчас рядом с ним? То ли прежний Джамаль, финансовый гений с темпераментом авантюриста, человек хоть и странный, но понятный, невзирая на все странности; то ли Наблюдатель с далекой и неведомой планеты Телг, четырежды рожденный в разных мирах, сменивший не одну личину, проживший не одну жизнь, преодолевший безмерные пространства – такие, что не постигнуть ни разумом, ни чувством.

Обе эти личности сосуществовали в Джамале в неразрывном и тесном единении. Пожалуй, о двух личностях не стоило и говорить; по сути дела, он являлся созданием на редкость цельным, помнившим как свою земную биографию, так и все прочие жизни, иные существования и ипостаси, объединенные одной задачей: разыскивать и наблюдать. Он вел свои поиски в трех мирах, считая с земным, и надеялся, что теперь его миссия близка к завершению. Личины, которые он надевал, не были чем-то искусственным и чуждым; возрождаясь в каждом мире, принимая новый облик и новую судьбу, он становился частицей новой своей родины – такой же, как любое из мириад существ, родившихся и проживших свой век на Земле. А значит, он был земным человеком, хоть сам временами утверждал обратное; и Скиф, успокоившись на сей счет, уже не видел разницы между Джамалем прежним и Джамалем нынешним.

Смеркалось, в небесах вспыхнули первые звезды, темно-красный диск Миа медленно всплывал над горизонтом, озаряя степь багровыми отблесками. Скиф, продолжая слушать речи Джамаля, начал озираться по сторонам, присматривая место для ночлега. За день они одолели немалое расстояние и теперь приблизились к небольшому озеру у подошвы крутого холма. Водоем окружали заросли высокой травы, походившей по виду на бамбук; стебли ее, как помнилось Скифу, были мягкими и гибкими, но довольно прочными. Вполне подходящий материал, чтобы сплести сандалии для князя, решил он, выбрав это место для ночлега. Вода плескалась рядом, а в зарослях хватало сухостоя для подстилок и костра – правда, жарить на костре было нечего: днем Скиф не охотился, увлеченный беседой. Ну, ничего, подумалось ему, на первый раз обойдемся консервами.

Вскоре, нарезав сухих стеблей, они расположились рядом с банками в руках, то и дело прикладываясь к фляге. Перед ними пылал костер, разожженный вспышкой лазера; за кругом мерцающего света лежала холмистая степь, полная прохлады, таинственных шорохов и шелеста трав. Они поели; пища была еще земной, но вода в объемистой фляге и огонь, плясавший над грудой сушняка, уже принадлежали Амм Хаммату.