Странник

— Господа в последнем ряду… прошу прощения, не знаю, с кем имею удовольствие… хотели бы что-то добавить?

— Нет, нет, — медленно ответил Пол. — Мы просто ошеломлены тем, что вы сказали.

Лысый жестом поблагодарил их за слова признания.

— Врун! — улыбнулась Марго. — У меня есть огромное желание сказать ему обо всем.

Пол не решился запретить ей говорить и, пожалуй, поступил верно. Неожиданно его снова охватило сильное, хотя и неясное чувство вины. Он знал, что не может открыть секретную информацию, и тем более фанатикам летающих тарелок. Но тем не менее ему было тяжело сознавать, что по его вине такой человек, как Лысый, ничего не узнает о фотографиях.

Он вернулся мыслями к дискуссии, и у него снова прошел мороз по коже. К черту, это невероятно, но гипотезы Лысого сходятся с тем, что показывают фотографии. Он неуверенно посмотрел на темную Луну. И снова мысленно услышал вопрос Марго: «А если бы звезды сейчас начали вот так вибрировать?»

Ловушки для лунной пыли, подвешенные на тонких металлических шестах над поблескивающей оболочкой из двуокиси углерода, выглядели словно странные механические фрукты в замерзшем саду. Двигаясь в свете рефлектора, укрепленного в шлеме, Дон Мерриам подошел к первой ловушке, ступая так осторожно, как только мог, чтобы не поднять туман отравляющей пыли. Несмотря на это, его металлические сапоги потревожили кристаллики сухого льда, которые, однако, тут же упали — явление, характерное для пыли и «снега» на лишенной атмосфере Луне. Мерриам прикоснулся к спуску, который автоматически закрывал ловушку, снял ее с шеста и бросил в сумку.

— Я наиболее оплачиваемый сборщик фруктов по эту сторону Марса, — сказал он вслух не без основания. — И, несмотря на это, работаю слишком быстро относительно требований Томперта, босса нашего профессионального союза и сторонника медленного темпа.

Он снова посмотрел наверх, на черную Землю, окруженную сверкающим кольцом.

— Девяносто девять и девять десятых процента людей на Земле думают, что я здесь просто бездельничаю, — пробурчал он себе под нос. — Им кажется, что исследования космического пространства — это только общественная нагрузка для безработных, наибольшая со времен строительства пирамид. Земные моллюски! Тропосферные слабаки! — Он оскалил зубы в улыбке. — Они слышали о космосе, но все еще не верят, что космос существует. Они не были здесь, чтобы убедиться собственными глазами, что Землю не поддерживает какой-то гигантский слон, а слона — гигантская черепаха. Когда я говорю «планета» и «космический корабль», у них это ассоциируется с гороскопами и летающими тарелками.

Подходя к следующему шесту с ловушкой, он взбил вверх фонтан кристалликов, которые тихо затрещали на штанах его скафандра. Это было словно эхо давних лет — ему вспомнились морозные дни в Миннесоте, когда сухой снег скрипел под ногами.

— Убедитесь сами, мистер Кеттеринг. Возле Коперника я вижу белый мигающий свет, — заявила Барбара Кац.

Коллинс Кеттеринг III, поскрипывая суставами, занял место Барбары у телескопа.

— Вы правы, — заявил он. — Это, наверное, русские проверяют световые сигналы.

— Благодарю, — ответила девушка. — Когда речь идет о Луне, я не могу полагаться только на себя. Я постоянно вижу огни. Я постоянно вижу огни Луны, Лейперта или других городов из научно-фантастических произведений.

— Признаюсь вам, что я тоже! О, постойте, теперь виден красный сигнал!

— Мне можно посмотреть? Но зачем вы должны постоянно вставать? Может быть, я лучше сяду вам на колени, если вы ничего не имеете против, а столик выдержит.

Коллинс Кеттеринг III рассмеялся.

— Прекрасная идея, но даже при самом крепком столике пластиковая кость в моем бедре, пожалуй, не выдержит, — с сожалением произнес он.

— О, я вам так сочувствую!

— Не надо об этом! Мы и так можем вместе смотреть на небо. Только прошу мне не сочувствовать.

— Хорошо, — обещала Барбара. — Впрочем, это так романтично — иметь пластиковые кости. Совсем как у тех старых солдат, которые преподают в космических академиях в рассказах Хайнлайна и Эдварда Эльмара Смита.

Дон Гильермо Уолкер наконец понял, что сверкающая под ним чернота — маленькое озеро. Нет, не то большое, а именно маленькое, потому что на расстоянии примерно в пятнадцать километров он увидел искрящиеся огни Манагуа.