Странник

– А как же мозз? – угрюмо проворчал Сергей.

– Я сделал ошибку, – мотнул головой Странник. – Я думал, вы все такие, как доктор. Но вы… Доктор говорил «симбиоз». Я знаю, что такое симбиоз. И потому мозз шел к вам. Вы идеальные для мозз. Хороший симбиоз. Как же вы можете так поступать друг с другом? Мутанты, звери – они жрут друг друга. Как арахна своих самцов. Или рухх своих самых слабых детей. Или хнет своих родителей. Но то мутанты. Звери. Инстинкты. А вы? Вы ведь разумные создания. Это вы построили город наверху, вы вырыли метро, создали все машины, которые помогали вам. Вы намного выше любого зверя. Но вы и намного кровожаднее. Звери убивают, чтобы сожрать. Вы убиваете просто так. Не за еду, даже не за территорию. У вас такая… идея. Вы убиваете других, чтобы… чувствовать себя великими.

– Не мы такие, – насупился Маломальский. – Жизнь такая!

– Ты хочешь сказать, что это Катаклизм вас такими сделал, – поднял на него взгляд Странник. – Но кто сделал Катаклизм? Вы! Вы всегда были такими. Счастье этого нового мира в том, что вы больше не можете в нем жить.

– Ишь, разболтался! – мрачно усмехнулся Маломальский. – Еще пару дней назад ты двух слов связать не мог. А сейчас такое красноречие! – Приходилось отбрехиваться, потому как что возразить Страннику по существу, он не знал.

– Я знал ваш способ говорить. Доктор учил человеческому языку. Но когда его не стало, я был один. Я долго был один. Это были годы. Теперь я вспомнил язык. Но понять, что из себя представляет человек, я не могу. Где край плохого?

– Ты не торопись с выводами, брат! Пока человек жив и борется за выживание, у него есть будущее. А значит, все еще впереди. Может, мы станем лучше!

– Впереди что? Новый катаклизм? Истребление всего, что осталось?

– Не сгущай краски, Стран Страныч. Роковую ошибку делаешь…

– Я ее уже сделал, когда надеялся на спасение человеческого рода от мозз! Но меня должна беспокоить только безопасность моей семьи! Теперь я вижу – вы тоже угроза для моей семьи. Вы – как часть мозз, которую он потерял давно, а теперь снова нашел! Мозз не нужно проникать в череп каждого человека, чтобы завладеть его головой! Вы уже сами такие. От природы. С вашей помощью мозз станет хозяином мира намного быстрее, чем он хотел. Чем я думал. Ему даже ничего не надо делать самому – только показать вам дорогу туда, где живут такие, как я. Где живут наши дети…

– Знаешь что?! – вскипел Маломальский. – А меня вот, как человека, заботит выживание моего, человеческого рода. И если ты собираешься начать нас, людей, кромсать, чтобы твои выжили, валяй – начинай с меня. Только учти, мутантище, я без боя не сдамся! Бороться буду до последнего! И если не ты убьешь меня, то я убью тебя. Я верю в человека, понял? Да, свиней среди нас хватает, и палачей тоже немало. Да, угадал, мы такими и раньше были, до Катаклизма! Были поганые уроды-террористы, которые взрывали бомбы в вагонах метро, убивая и калеча сотни людей. Были бритоголовые ублюдки, которые бродили толпами по городам в поисках одиноких и беспомощных, придирались к ним по любому поводу и трусливо, всем скопом, затаптывали!

Странник молча слушал Маломальского. Но на этом внезапном трибунале, под которым оказалось вдруг все человечество, Сергей не собирался бросать своих без защиты.

– Но были люди, которые вставали на защиту невинных, если даже понимали, что это будет угрожать их жизни! Были те, кто выстраивался в очередь, чтобы сдать свою кровь и спасти раненых в катастрофах и терактах! А другие шли в огонь и не считали это геройством! И в такое человечество я верю. Потому что люди, настоящие люди – были, есть и будут! – убежденно проговорил он.

– То, что вы делаете, страшно, – безжизненным голосом произнес Странник. – Вас даже звери боятся. И я чувствую, как страх подбирается ко мне. Но нам нельзя бояться, хотя это невозможно – быть бесстрашным среди людей.

Маломальский пристально вглядывался в силуэт своего компаньона. Он искал, что на это возразить, и не находил. Но как же чертовски хотелось найти нужные слова и убедить его, да и самого себя, что все не так. То есть не совсем так. Да пусть даже и так, но всех под одну гребенку грести нельзя. Иначе чем это отличается от фашизма? Но вместо всего этого Сергей вдруг выговорил совершенно неожиданное:

– Это ведь не твое лицо!

Да, теперь он почему-то вспомнил, что Странник в первый раз показался ему похожим на сгинувшего Сеню Кубрика.

– Не мое, – тихо ответил тот после долгой паузы.

– А чье?

– Первого человека, которого я увидел, перед тем как прийти в ваш мир. Первое после доктора. Но доктор был давно. Этот человек погиб у меня на глазах, помочь ему я не мог, а других человеческих лиц не знал. Только доктор и тот. Я хотел бы быть похожим на доктора, но его лицо стерлось в моей памяти. Я забыл, какие у него были глаза или рот. А ты можешь в точности вспомнить лицо того, кто был тебе очень дорог и кого давно уже нет?