Странник

– И-игрушка, – для правдоподобия я даже начал заикаться. – Для р-ребенка. В подарок. Зовут «Зверь – нож».

Но он будто не слышал меня.

– Медленно подползи к карточке. Возьми. Подашь ее мне, не поднимаясь с колен.

Я подал ее той же рукой, в которой у меня был зажат «Зверь». Невидимое лезвие смотрело вниз. Как только наемник взял карточку, я развернул кисть и вонзил нож в бедро над пахом, а затем просто стал опускать руку вниз, разрезая живую плоть. Наемник не то чтобы почувствовал боль, но ощущение, что его левая нога затекла и стала как чужая, заставило его перенести вес на другую ногу и опустить голову. Вид потока струящейся крови и достигшая нервных окончаний боль вызвали мгновенный шок. Он замер, не веря своим глазам.

Именно этого момента я дожидался. Отбив ствол дробовика в сторону, вскочил на ноги, замахнулся, готовясь сбить его с ног. Но он упростил мне задачу. Наемник сам отбросил дробовик и сейчас пытался трясущимися руками зажать рану. При этом разрубленная нога подломилась окончательно, и он рухнул на пол. Жалости я не чувствовал, зато испытывал боль в груди от удара прикладом. Со словами дезактивации «Зверь – нож» спрятал свое оружие в карман, потом, наклонившись, резким движением сорвал с наемника шлем. Он даже не заметил этого. Лицо молодого, почти юного парня было белым как мел, а взгляд прямо прикипел к льющейся из-под его рук крови. Секунду я смотрел на искаженное гримасой боли лицо, потом расстегнул магнитные замки разгрузки, осторожно снял ее. Посмотрел с сомнением на его испачканную кровью куртку, надел разгрузку. Водрузил на голову шлем, взял в руки дробовик и шагнул к двери.

Пройдя коридором, бегом спустился к коробке лифта. Рядом с ним, прислонившись боком к стене, стоял еще один наемник. У этого лицевая пластина была откинута. Дробовик лежал на плече. Меня приветствовал оскал в тридцать два зуба еще одного молодого лица.

– Стас, ты чего? Сигареты кончились? – И тут его улыбка завяла.

Вбитый с силой в живот ствол дробовика заставил замереть крик у него на губах. Глаза боевика выпучились, лицо побелело. Я нанес ему еще один удар, теперь уже прикладом в лицо. Раздался негромкий хруст, после чего тело наемника стало медленно сползать по стене. Вызвал лифт, затащил тело в тупичок за лифтовой коробкой. Туда же бросил дробовик. В этот момент пришел лифт. Пустой. Я выдохнул с облегчением. Поехал вниз, слушая перекличку голосов в рации. Попытки понять, о чем говорят, разбивались о малопонятные команды и условные коды. Наконец лифт остановился. Сердце заколотилось как бешеное, готовясь выплеснуть адреналин в кровь. А вот мозг, в противовес ему, работал холодно и четко.

Шумевшая в фойе толпа жильцов в два десятка человек на секунду замерла, но, увидев выходящего из лифта еще одного наемника, вновь взорвалась криками, воплями негодования, матерными ругательствами. Их с трудом сдерживал кордон из четырех наемников, не давая им прорваться к лифту и лестнице. Охране явно было не до меня, что не могло не радовать. Грубо растолкав толпу, я добавил в огонь злобы и негодования еще несколько дровишек, но что такое толчки и изощренная ругань после всего, что я испытал?

«Сумерки сгустились. Легче будет уйти от погони», – первое, о чем я подумал, выйдя из подъезда. Охраны у подъезда не было, зато в десятке метров, на противоположной стороне улицы стоял часовой возле большого военного транспорта на воздушной подушке. Я прошел мимо него, завернул за угол. Добравшись до пустыря, перешел на бег, затем с лету перемахнул через полуразрушенную стену. Резко затормозив, затаился, прислушиваясь. Явных звуков, указывающих на погоню, не было, но тут тон позывных и команд, передаваемых по рации, резко изменился. В следующее мгновение послышался гул турбин вертолета.

«Обнаружили. Снова облава». сердце екнуло перед тем, как отчаянно забиться. Я выбрал направление, строго противоположное зданию-ловушке, из которого с таким трудом выскользнул, и размеренно побежал, старательно обегая неровности почвы и кучи мусора. Не знаю, сколько бы я так бежал, если бы не замеченный мной обрывок кабеля, за который я умудрился зацепиться ногой. Со всего размаха рухнул на землю. Рация подо мной хрюкнула в последний раз и замолкла. Вскочил, огляделся и только тогда заметил, что уже почти стемнело. Прислушался. Уши уловили невдалеке шуршание какого-то мелкого зверька или крысы, в воздухе басовито жужжало насекомое, еще где-то тонко свистело. Легкий ветерок донес до меня запах. Отвратительный и до боли… знакомый. Горько усмехнулся. Где-то невдалеке была свалка. Теперь я понял, куда привели меня ноги. Поднял голову. Ночь, накрыв землю, рассыпала по небосводу мириады звезд. Их бледный свет вызывал желание выть. Я опять оказался на помойке… жизни.