Странная жизнь

Приехал врач. Маленький старый человечек с лысиной и эспаньолкой, говорил он дрожащим голосом в нос и, казалось, постоянно во всем сомневался, хотя мастерство его не могло ускользнуть от взгляда наблюдательного человека, – движения его были отточены и выверены до миллиметра. Все, что он говорил, он сам же и подвергал анализу, из-за этого казалось, что он не доверяет самому себе. Врач осмотрел Александра Игнатьевича и пришёл к выводу, что никаких видимых повреждений тела или головы нет, за исключением нескольких старых синяков на локте и коленке. Единственное, что не давало покоя врачу – в прямом смысле не давало покоя – это головная боль и тошнота, на которую жаловался пациент. Это могло быть симптомом сотрясения, сотрясение же могло объяснить всё – нужно делать снимок.

Снимок отложили до выяснения всех обстоятельств дела, а Александра Игнатьевича поместили в изолятор временного содержания до утра, по крайней мере. Ночью ему не спалось, да и отделение, надо сказать, не дремало. Район, казалось, был довольно спокойный, но то и дело воздух разрывало верещание телефона, и дважды приходил наряд, приводя с собой "нарядных" – одних, судя по всему, задержали за драку – как выяснилось позже, это были дядя и племянник. У племянника был разбит нос и подбит глаз, а дядя же светил кровавыми костяшками и разбитой губой. К утру оба успокоились и уже больше наезжали на господ полицейских, нежели друг на друга. Между ними уже не было ни следа ночной ссоры – а их родственникам и друзьям, наверное, даже могло на миг показаться, что они ещё больше сблизились после случившегося.

Вторая банда – так называемая, местная интеллигенция, судя по всему – была задержана за шум и распитие спиртных напитков в неположенном месте. Хорошо, что всех их поместили в соседний обезьянник.

Под утро Александр немного задремал, а проснулся от громкого высокого женского голоса, который доносился от окошка дежурной части. До Александра долетали обрывки фраз, он встал и подошёл поближе к решётке.

– Как это не можете… Это мой муж… – говорила женщина.

– Вы его даже не видели еще… Не положено… – отвечала визгливая дежурная.

– Вот его документы…

Две возмущенные женщины, и их не менее возмущенные голоса, – подумал Александр.

Потом раздался еще чей-то голос, только теперь мужской, но его Александр Игнатьевич уже не слышал. Хотя, пожалуй, нетрудно было догадаться, что это был голос участкового или того усталого опера.

Где-то через десять минут в помещение, куда выходили решётки камеры, влетела возбуждённая женщина, повертелась из стороны в сторону, недоуменно обернулась, и воскликнув: "Саша!" – бросилась к решётке, за которой сидел добровольный пленник. Сразу же за ней в комнату вошел участковый. Оказалось, что ночью в голове женщины, которая сидела на телефоне в дежурной части и которая первая встретила Александра в отделении, произошёл некий инцидент: обстоятельство звонка от женщины с заявлением о пропаже мужа и обстоятельство появления в здании отделения полиции забывшего свою личность мужчины столкнулись на пересечении двух извилин, вследствие чего в кровь попали сомнения, которые она высказала участковому. Я сейчас иронизирую, но, на самом деле, это небывалая удача, как бы странно это не звучало, учитывая весь калейдоскоп событий. Редко, когда люди находятся так быстро, я бы даже сказал, что люди вообще в таких случаях редко находятся. Так что это была удача!

Жена была крайне взволнована, но, знаете, Александру Игнатьевичу с ней безумно повезло. Она не кричала, не издавала никаких нечленораздельных воплей, её предупредили обо всем, что произошло, и несмотря на то что по ней было видно, что вся эта ситуация произвела на неё колоссальное влияние, она поборола в себе эмоции. В её глазах поблескивали слезинки, которые она сдерживала из последних сил. Взяв себя в руки через неимоверное усилие, она смахнула тыльной стороной ладони слёзы с глаз, протянула правую руку Александру и сказала: "Саша, пойдем! Ты…" – она запнулась, – "…Я не знаю, ты, может быть, не понимаешь, кто я, но я твоя жена, Саша!" – и одна предательская капля скатилась по её щеке.

– Пойдёмте, ко мне в кабинет, – предложил участковый, чья смена, видимо, подходила к концу, – поговорим там.

***

– Вот так, собственно говоря, я и превратился из "потеряшки" в "найдёныша", – улыбнулся мой собеседник – мужчина на вид лет тридцати пяти – сорока с пышной коричневой бородой и очень добрыми улыбающимися глазами. В этих глазах было много решимости, но в то же время они как будто постоянно за что-то извинялись.

– А здесь-то вы как оказались? – спросил я у этого человека, который сидел рядом со мной на скамье и уже минут тридцать рассказывал историю своей странной жизни, у человека, чью жизнь я счёл своим долгом пересказать вам и чем занимаюсь на протяжении уже не одного десятка страниц.