Страницы прочитанной жизни

Копилась мудрость много лет.
К познанью шёл я планомерно.
Среди старух – авторитет,
Смотрю на будущее скверно.

Мне императором не быть —
Империи давно распались.
Величье не восстановить,
Осколки жалкие остались.

Не править королевством мне —
Везде республики, сенаты.
Чей род был раньше на коне —
Имеет скромные пенаты.

Заказан путь прямой в цари —
Превращены в музей палаты.
В былинах – рать, богатыри,
В конторах – пни и бюрократы.

Исчезли ханства и орда,
Растёт терпимость на востоке.
Проводит выборы мордва
В демократической мороке.

Вассалами скудеет век —
Пик независимости в мире.
«Любой свободен человек», —
Вещают лидеры в эфире.

Культ личности моей гниёт
И не находит примененья.
Гордыня просится в полёт,
Желает страстно поклоненья.

Коплю рубли я, спину гну,
Готовлюсь к пенсии ретиво.
Издам декрет, создам страну
И буду править справедливо!

Бутылка текилы

Я смотрю на тебя сквозь бутылку текилы,
И мне нравится, как серебрится лицо.
Очертания мягки, движения милы.
Не смущает блестящее дерзко кольцо.

В глубине глаз озёрных царит безрассудство,
Плещет серо-зелёное море огня.
Ты в себе подавляешь упорно беспутство,
С безмятежностью внешней глядишь на меня.

Пусть ты замужем, мне наплевать, ловеласу,
Проведём мы сегодня чудесную ночь.
Заменить недотроги смешную гримасу
Нам бутылка текилы сумеет помочь.

На Мойке

Мы жили в Питере, на Мойке,
В подъезде, словно после штурма.
Фасад подвергся перестройке,
Но внутренность была гламурна,

Подобно залам Эрмитажа:
Лепнина, росписи, шпалеры.
И в дополнении пейзажа:
Исакий, близость Англетера.

Коммуналка

Алкаш-сосед храпит несносно,
Нет силы глаз порой сомкнуть.
Его рулады смертоносны,
Ведёт к могиле пьяный путь.

Прожёг паркет он, залил стены,