Страница найдена

– Мне до сих пор трудно смириться с тем, что меня тянет и к девушкам, и к парням. Трудно объяснить это чувство. Несмотря на все исследования и факты, указывающие на то, что это нормально, я все равно чувствую себя неправильно.

Александра, 16 лет:

– Никто не знает, что творится у меня внутри. Я боюсь рассказать кому-либо, потому что мне стыдно. Потому что я ненавижу себя. Потому что не хочу, чтобы близкие чувствовали отвращение ко мне. Потому что не хочу видеть выражение их лица в момент, когда я откроюсь. Потому что не хочу потерять их. Потому что в глубине души хочу быть «нормальной», чтобы люди не презирали меня. Потому что даже себе не могу признаться в том, что я лесбиянка.

Без подписи, 17 лет:

– Я просто би, и я не люблю себя за это. Нет, не говорите, что не надо стесняться или что-то еще. Я знаю, что это не очень хорошо. Ибо это находится под запретом многие тысячи лет. Я склонен ходить из крайности в крайность, поэтому гей и натурал враждуют между собой. Со стороны натурала я веду холодный расчет. Что гомосексуализм приведет к разрушению института семьи, что это нелогично со стороны биологии, религии и даже, в какой-то мере, политики. Со стороны гея ничего нет. Он просто любит смотреть на парней. Хочет повеситься милому на шею, обнимая, и целовать его. И больше ничего. Эти две разные стороны враждуют между собой изо дня в день. И первая сторона побеждает. Вторая ведет подпольную жизнь.

Лис, 15 лет (Серпухов):

– Я понимаю, что это нормально, что все хорошо, что я не побочный продукт эволюции, однако что-то так и шепчет: «Ты выдумала, себе внушила, все это понимают, а ты нет, идиотка…» или «Господи, что ты за отродье такое, обязательно надо выпендриться, заткнись и не умничай». Я все время сомневаюсь. Постоянно. Мне нужно знать, в каком возрасте уже нормально определиться со своей ориентацией, в каком возрасте я могу это признать. Мне нужно поговорить с лесбиянкой. Я хочу понять, как это. Я хочу понять, что чувствуют другие. Я очень мечтаю найти себе девушку. Влюбиться. Тогда я бы почувствовала, что все нормально, тогда бы не было повода для сомнений.

Даша, 16 лет:

– В последнее время мне становится все хуже и хуже. Я стала больше плакать, корить себя, кричу себе, что ненормальная, так не должно быть.

Без подписи, 16 лет:

– Каждую ночь я корю себя. И плачу. Каждую, черт побери, ночь я плачу. Меня разрывает изнутри осознание своей никчемности и слабости. А еще и обстановка в стране. Все твердят (пусть обобщенно), что я не человек. Я – отродье, не имеющее права жить и дышать одним воздухом с «нормальными» людьми.

А. С., 17 лет:

– У меня отец – священник. Все, что я знала о геях и лесбиянках, – что это грех, это наказуемо. Содом и Гоморра, все дела. Самое печальное – я до сих пор так думаю. Я не могу принять себя.

Джек, 14 лет (Москва):

– В девять лет я понял, что мне нравятся мальчики. Именно тогда я узнал, что такое гей. Тогда я думал, что это очень плохо, что это болезнь и мне надо лечиться. В некотором смысле я до сих пор так думаю. О том, что я гей, никто не знает, потому что я боюсь признаться даже самому себе.

Настя, 17 лет (Москва):

– Время от времени провожу ночи в слезах и с мыслями о том, что даже полюбить не выходит, как у «нормального» человека. Прекрасно понимаю, что все это навязано, но ничего не могу с собой поделать. Никто вокруг не воспринимает однополые отношения наравне с «традиционными». Это заставляет меня чувствовать себя неполноценной, ведь мальчики меня привлекают очень редко. Выходит, по общепринятым стандартам я почти не способна на полноценные отношения. Это, конечно, всего лишь чужое мнение, но оно очень сильно давит.

Николай, 16 лет (Тамбовская область):

– Многие уже начинают косо смотреть и расспрашивать меня на эту тему. Боюсь, скоро все догадаются, и тогда мне незачем больше жить. Я совсем запутался. Я не хочу быть ТАКИМ и принимать себя, но, к сожалению, я такой.

ЛГБТ-подросткам порой приходится очень нелегко. От осознания себя до принятия себя и тем более до камин-аута (добровольного раскрытия СОГИ) иногда проходит достаточно долгое время. Многие говорили о том, что были очень одиноки, не могли никому открыться, ни с кем поговорить и посоветоваться, проходили сложный путь принятия себя в одиночку. «Юность вообще одинокий возраст, но никто не бывает так одинок, как гомосексуальные подростки»24, – пишет Игорь Кон, и это действительно так.

Нина, 17 лет (Иркутск):

– Когда все началось – самое ужасное было то, что я никому не могла рассказать о своих мыслях, чувствах, не с кем было посоветоваться. Я впала в дичайшую депрессию недели на две. Ограничила общение со всеми.

Без подписи, 16 лет (Уфа):

– Чтобы принять себя, мне понадобилось чуть больше года. Возможно, потому, что, как бы прискорбно это ни было, у меня нет друзей. И мне не с кем об этом поговорить.