Странички тетради

Весь сгорая от нетерпения и азарта, я размотал вторую удочку, закинул… поплавок задумчиво лег на бок – подсечка, и лещ килограмма на полтора мой! А потом еще один! А потом еще! А потом – дзин-нь, и нет у меня лески! Запасных лесок и крючков я не захватил, поскольку в Ленинградской области привык, что рыб крупнее бумажника – не бывает. Крючков и лесок никто и никогда у меня не обрывал.

Впрочем, самолюбие было удовлетворено, азарт потосковал, почертыхался, да и утих. Я немного побродил по берегу, сорвал пару камышовых метелок, по каменистой гряде прошел метров двадцать вглубь озера, спугнул полосатую птицу неизвестной породы, посмотрел, как суетятся на мелководье мальки, сполоснул лицо прохладной водой, и решил что здесь и так хорошо.

К приходу друзей улов свой я успел разделать и натереть солью – люблю вяленую рыбку. Владислав и Гриша притащили шесть похожих на тубусы щук и одного громадного окуня, похожего на крайне удивленного бегемотика.

Мы провели короткую планерку, и в результате голосования – двое за, один против – чистить рыбу отправили меня. Зато потом я просто валялся рядом с костром, жевал еловую веточку (от пародонтоза) и смотрел, как Владик колдует над кипящим котелком напевая древнюю кулинарную песню: «Уха, уха-ха!»

Гриша, как и положено директору, руководил процессом, вальяжно развалившись на травке, тыкая своего главного инженера в бок длинным гибким прутом и приговаривая: «Быстрее вари, быстрее!». Владик, не прерывая пения, отмахивался ложкой.

А вокруг уже сгустилась непроглядная ночь. И во мраке внезапно захлопало, зашумело, зашлепало нечто необъятное…

– Гуси, – навострил уши директор. – Гуси.

Он встал.

– Гуси-и, – Гриша буквально застонал, нырнул в палатку, выскочил с двустволкой и закрутился, таращась в темноту. На небе – ни Луны, ни звездочки, вокруг – ни единого лучика.

– Гуси-и, – вновь простонал Григорий и пальнул в темноту, прислушался и снова пальнул. – Гуси-и! – он метнулся в палатку, выскочил с патронташем в зубах, перезарядил ружье, перевел дух, пошевелил ушами, (ей богу пошевелил!) и шагнул во мглу. Через пару секунд раздался хруст, ругань, выстрел, снова хруст. Минуты через три выстрел донесся издалека.

– Ага, – удовлетворенно отметил Владик, – уху можно делить на двоих.

– А-а…

– А он, пока все патроны не расстреляет, не вернется. Не впервой.

– Чего ему утра-то не подождать?

– А они утром дальше улетают, – главный инженер снял с огня котелок и стал разливать свое варево, напевая в ритме танго: – Летит, летит по небу клин усталый…

Для поднятия аппетита мы тяпнули по рюмашке «беленькой», а потом так облопались, что я еле затащил свой живот в палатку и мгновенно уснул под нежный шелест ветра и мерные выстрелы вдалеке.

* * *

Из объятий сна нас вырвал торжествующий вопль Григория, потрясающего перед палаткой упитанным гусаком.

– Я вот. А вы не верили. Утром. Небось, – рассказывал он, борясь с одышкой. – Вижу. Бах. Слышу. Черт! Бах. Бах. Дерево. Вода!

– Он гуся подстрелил, – кратко перевел рассказ на русский язык Владислав.

– Ага. Вода. Красиво. Покажу. Где. – с трудом выдохнул Гриша, и жестом позвал за собой.

Войдя в лес, Гриша, не переставая рассказывать, с треском провалился по колено в какую-то яму, вылезая, ободрался о сосну, наклонился отряхнуться и врезался лбом в низкую ветку, шарахнулся назад, ударился спиной о ствол дерева, отлетел в сторону и надежно застрял в густом кустарнике. И как он ночью по лесу ходил?

Поминутно вытаскивая Гришу из разных лесных ловушек мы дошли до высокого обрывистого берега.

– Вот. Темно. Слышу. Бах. Здорово! Мимо. Бах. Озеро. Страх. Бах. Медведь? Во! – он высоко вскинул ружье, зацепился ремнем за сук, шагнул назад, замах руками, пытаясь удержать равновесие на краю обрыва, но не удержал и со словами: «Куст. Здорово!» загремел вниз.

– Убился мужик! – испугался я.

– Быть не может, он же директор! – отрезал Владик и полез было вниз. Я еле успел поймать его за шиворот: обрыв был высотой метров шесть и совершенно отвесный.

– Ты куда?! Грохнешься, что мне потом с двумя калеками делать?

Владислав посмотрел вниз, хмыкнул и забрался обратно.

После недолгих поисков мы наткнулись на березу, которая рухнула вершиной в воду, но еще держалась корнями за берег и, цепляясь за ветви, спустились на пляж под обрывом. Гриша, обняв ружье, лежал у самой воды.

– Ты спишь или помер? – Владик присел рядом на корточки. Вместо ответа Гриша оттолкнул двустволку, перевернулся на другой бок и тихонько засопел. Владик облегченно вздохнул: – Товарищ директор, пошли спать в палаточку?

Я поднял ружье, «переломил» – патронов, естественно, не было – повесил на плечо, огляделся.