Страна собак (СИ)

Это было очень давно, на заре его летной карьеры, и тогда он впервые сбросил бомбы (не учебные муляжи - настоящие кассетные бомбы!) на людей - точнее, на "живую силу противника". Да, эти люди были врагами (согласно разведданным, караван талибов шел с оружием), но тогда, в его первый боевой вылет, они еще были для него людьми, ЖИВЫМИ людьми! Это потом, когда их эскадрилья потеряла первую машину вместе с экипажем (их обстреляли с гор, когда звено уже возвращалось с задания, превратив мятежный аул в груду пылающих развалин, и его другу, старшему лейтенанту Матюхину, "ПТУРСом" засадили в хвостовую балку), они стали для него настоящими врагами - "душманами". Но тогда, в тот первый раз... Он отчетливо помнил, как на обратном пути, включив "автопилот", дрожащими руками доставал из пачки и закуривал болгарскую "Стюардессу", как думал, что никогда к "этому" не привыкнет. Перед его глазами, как черно-белая фотография, все еще стояла картинка с последствиями их атаки (ох, не нужно было ему делать контрольный проход над полем "боя", но "ведущий" приказал - и куда денешься?!): повсюду застывшие тела людей и животных, разбросанные по песку, и только пылевые вихри от несущих винтов оживляли этот мертвый пейзаж, над которым потрудились два железных "крокодила".

Как же не хотел он лететь в эту "загранкомандировку", как упирался в кабинете у командира части! Но вариантов было только два: либо ты летишь в Афган, либо ты уже никуда не летишь. Ибо сказано было замполитом полка: "Защита Родины за ее рубежами - священная обязанность каждого советского кадрового офицера! А кого это не устраивает, тем нужно было идти не в войска, а в народное хозяйство - разбрасывать химическое дерьмо над сельхозугодиями, что вполне еще не поздно обеспечить".

Глубоко вздохнув, подполковник запаса Иванченко взял метелку и совок, и со словами: "жизнь - говно!", пошел исполнять пожелание начальства.

Дик, со стороны наблюдавший эту картину, подумал:

"Да, видать, не только у нас одних собачья жизнь!".

***

В конце лета Дик пропал. На третий день его отсутствия все забеспокоились всерьез - и люди, и собаки. Люди говорили:

- Так надолго он никогда не уходил. Может, загрызли где?

- Ага, такого попробуй загрызи!

- Да запросто! Это раньше он был гроза Промзоны, а теперь... Возраст, однако!

- А сколько ему было?

- Не знаю. Я когда сюда пришел - семь лет назад - он уже взрослый был. Лет девять-десять ему, наверное.

- Да, для собаки десять лет, это уже старость. Может, помер где-нибудь сам?

- Может... Я слышал, что старые собаки уходят умирать подальше ото всех. Любят они чегой-то в одиночку помирать. А мы вот, чегой-то любим на людях... Тоскливо в одиночку-то!

- Наверное.

А собаки говорили:

"Должно быть, подался свой "рай" искать, старый дуралей! Я ему говорил, да что толку. В последнее время он совсем из ума выжил !".

"Что еще за рай?".

"Ты что, не слышал эту старую байку для тупорылых кретинов?... Ну, говорят, что есть такие края, где собаки живут без нужды, где никто их не бьет, не гонит, где им нет надобности драться за кусок жратвы, потому что жратва чуть ли не сама с деревьев в пасть падает. А зимы и вовсе нету - вечное лето, короче. И сук гулящих кругом до чёрта!".

"А-а, слышал я про такое место, только у нас это называется не рай, а "страна собак"".

"Не один ли хрен, как это называется?! Все равно брехня".

"Почему же брехня? У нас недавно две собаки ушли и не вернулись - сначала одна, а через несколько дней другая. Вот и Дик ваш исчез. И я когда-нибудь тоже... Если, конечно, доживу до старости".

"Слюни подбери! В рай он захотел".

"Можно подумать, ты не хотел бы!".

"А чо хорошего в этом вашем раю?! Ни подраться, ни стащить ничего... Не, мне такой рай на фиг не сдался - скукота! Для меня рай, это когда ходишь голодный, а потом хренак - и надыбал жратву. Или суку втихаря у товарища увел. Вот это - рай! Весь кайф в контрастах, балда!".

"А мне здесь не нравится. Дерьмо эта наша Промзона!".

"Вот и вали отсюда! Все валите! Собирайтесь всей шоблой и чешите на фиг в свой рай, или как там его - мне больше жратвы тут останется. И воздух чище будет".

"Не, всем вместе идти нельзя: это место ищут поодиночке".

"Почему?".

"Не знаю, только все старые собаки, когда настает их срок, уходят. И никто еще не вернулся назад...".

"И ты, идиот, конечно, думаешь, что если они не возвращаются, значит, они "туда" попадают?".

"Понятное дело! Кто ж захочет уходить из такого клевого места?!".

"Ну ты и дурак!!! Да дохнут они в какой-нибудь канаве придорожной, или под колесами - вот и не возвращаются. Я с вас, с придурков доверчивых, ржунимагу! Вот и Дик такой же романтический идиот был, чтоб ему...".

"Вижу, ты по другу не сильно скучаешь".

"А чо по нему скучать-то! Я и без него прекрасно проживу. И вообще, от него в последнее время все меньше проку было. Драться ему, видите ли, неинтересно и противно, на чужих гавкать - тоже западло... Пацифист хренов! Не, без него нам лучше будет".

"Рассказывай! Да вы без него за ворота теперь не выйдете! Вас Рыжиепсы порвут, как Тузик белку".

"Закрой хавальник, урод!".