Страна овец

Разумеется, я был наслышан о Пустышках. У нас в доме, пожалуй, ни один вечер не обходился без того, чтобы отец не отпустил в их адрес какой-нибудь язвительный комментарий. В том ворохе сведений, что сыпались на мою голову из самых разных источников, встречались и откровенно бредовые россказни, и те, что вызывали улыбку, а встречались и такие истории, от которых мурашки пробегали по спине. Кто знает, что может взбрести в голову человеку, у которого в мозгу заменили несколько шестеренок…

В общем, к такой встрече я оказался совершенно не готов.

— Ну ты меня напугал! — ответ девушки с некоторой задержкой сумел-таки добраться до моего оцепеневшего рассудка, — да уж, малость заплутала. Это дорога в Кемарово, верно?

— Э-э-м-м-м, — только и смог выдавить я. Мои глаза тем временем лихорадочно и суетливо изучали незнакомку, пытаясь отыскать признаки неведомой опасности.

Худое бледное лицо с игривыми ямками на щеках, аккуратно подстриженная шапка бронзовых волос, вежливая улыбка на тонких губах и открытый, доброжелательный взгляд, в котором все явственней начинала проступать озабоченность.

— Ты в порядке? Ты не болен?

— А? Я? Э-э-э, нет, все в порядке, — дар речи, наконец, вернулся ко мне, правда, в сильно урезанном виде, — все нормально, да.

— Ты уверен? Ты такой бледный!

— Нет-нет! Все отлично! — затряс я головой, в то время как мой взгляд оставался прикован к злополучному медальону.

— Ну ладно, — с некоторым сомнением уступила она и повторила свой вопрос, — эта дорога в Кемарово?

— Ага!

— Говорят там рынок хороший. Если я так поеду, я на него попаду?

— Да, с полкилометра, не больше. Мимо не проедете.

— Что это ты вдруг на «Вы» перешел? — девушка удивленно вскинула тонкие брови.

— Я? Да так…

— Тебя как зовут-то?

— Меня? Олег, — я понимал, что с каждой секундой становлюсь все больше похож на идиота, но ничего не мог с собой поделать.

— А меня — Вика, — представилась она, — тебя подвезти?

— Нет! — пискнул я, покрываясь потом от одной только мысли о том, чтобы очутиться с ней в одной машине, — не надо, спасибо! Я вообще шел в другую сторону!

— А почему оказался на дереве?

— Я отдыхал… уже отдохнул! Мне уже пора, извините!

— О! Прошу прощения! — Вика взялась за руль, — не смею тебя более задерживать. Спасибо и всего наилучшего!

Автомобильчик глухо заурчал и покатился дальше по пыльному проселку. Я же, скатившись с ивы, перемахнул через забор и прямо через поле кратчайшим путем со всех ног помчался к дому.

Отец сегодня снова не пошел на работу, поскольку ожидал чьего-то звонка, и сидел на веранде, в очередной раз ковыряя вынутый из скважины насос, который ломался с прямо-таки удручающей регулярностью. В несчастном аппарате уже не осталось ни одной родной детали, но это ничего не меняло.

Я взлетел на крыльцо, весь покрытый пылью и задыхающийся после стремительного забега.

— Я Пустышку видел! — выпалил я, остановившись прямо перед отцом.

— Пустышку? — перепачканные в машинном масле руки застыли над распотрошенным насосом, — где?

— Там, у перекрестка, — я махнул рукой с сторону дороги.

— Давно?

— Да только что, минут пять назад!

— Ты уверен?

— Я видел медальон у нее на шее, — я покрутил пальцем около того места на груди, где он висел у Вики.

— И что она там делала?

— Поехала на наш рынок.

— Какого черта ей здесь надо?! — фыркнул отец, ни к кому конкретно не обращаясь, и вновь пристально посмотрел на меня, — она тебя видела?

— Да, мы с ней…

— Ты что, с этой мразью разговаривал!?

— Да так, всего пара слов… — я слишком поздно понял, какую оплошность совершил, — она только…

Грозно, как надвигающееся цунами, отец поднялся из-за стола. Он отбросил в сторону отвертку и крепко ухватил меня за подбородок мозолистой и пахнущей металлом рукой.

— О чем вы с ней трепались!?

— Н-ничего особенного, — его пальцы так сильно сжимали мою челюсть, что говорить было даже немного больно, — она лишь спросила, как проехать на рынок, и все.

— Что еще? — он встряхнул меня, почти оторвав от земли, — что еще ты ей рассказал? Она у тебя еще что-нибудь выпытывала?

— Т-только мое имя, — проблеял я, безуспешно пытаясь попятиться.

— И ты сказал ей?

— Ну-у-у…

— Отвечай!!!

Я очень хотел соврать что-нибудь, но мой своенравный язык рассудил иначе.

— А что в этом такого?

— Кретин! — хлесткая оплеуха швырнула меня на доски пола, — тебе что, жить надоело!? Я сколько раз тебе объяснял: даже не приближайся к Ним, ни в коем случае не заговаривай и не смотри Им в глаза! Или ты совсем тупой!? Хочешь, чтобы и тебе мозги вычистили и память стерли!? — отец добавил еще пару выражений, которые мне слышать не полагалось.

— Но я же не знал, что она — Пустышка! — попытался оправдаться я, — я только потом разглядел…

Отец шагнул вперед и, наклонившись, снова стиснул мою шею, пристально всматриваясь мне в лицо.

— Что случилось? — услыхав шум, на веранду выглянула мать.

— К нам в город Пустышка пожаловала, — объяснил отец, чуть ли не с омерзением отдернув от меня руку, — и этот остолоп уже успел с ней где-то пообщаться!

Негромко охнув, мать привалилась к дверному косяку.