Страна Мудрецов

У бортов шуршали волны, солнце клонилось все ниже к горизонту, синеватый берег приближался. Вот на нем появился лес. Потом я различил полоску песчаного пляжа, осводовскую будку с длинной мачтой, домики на берегу, фанерный павильон летнего ресторана… Я узнал свой поселок. Только теперь я всей душой почувствовал, что скоро буду дома. Только теперь я понял, как соскучился по родному домику с верандой, по школьным приятелям, по бабушке и даже по нашему огороду, каждая грядка которого вскопана моими руками не один раз. Сердце мое колотилось, в горле стоял комок, и на глаза накатывались слезы. Стоило большого усилия сдержать их.

Подошла Лидка и положила руку на мое плечо. Рука вздрагивала. Капитан Прунамель сменил Петьку у штурвала, потому что Петька уже не мог смотреть на компас, вертел штурвал не в ту сторону, от чего «Диоген» стал выписывать кривые по водной поверхности.

— Интересно, где находятся причалы рыболовецкого колхоза? — спросил капитан Прунамель.

Петька показал рукой:

— Вон за той горой, где устье реки.

— Понятно, — сказал капитан и сделал ногтем отметку на своей карте. — Высажу вас на берег и поеду к этим причалам швартоваться.

— А вы не зайдете к нам в гости? — спросила Лидка.

— Как-нибудь в следующий раз, — сказал капитан. — Когда точно определю свое положение. Конечно, насовсем мы не расстанемся!

Он велел матросам приспустить паруса и аккуратно подвел «Диогена» к самому берегу. Наступила пора прощаться. Лидка спросила Митьку-папуаса:

— А ты тоже остаешься?

— Я тоже остаюсь, братцы! — сказал Митька-папуас. — Остаюсь вместе с Ежуней. Мне понравилась матросская работа. Это даже интереснее, чем лепить кирпичи. Буду плавать под флагом капитана Прунамеля. Может, попаду когда на остров, где проживают папуасы. Посмотрю, что за народ.

Митька обнялся со всеми нами и обещал в свободное время заходить в гости. И с бывшими мудрецами мы обнялись, а Кирюха крикнул мне «до свиданья» из бочки: ему было лень спускаться. Мы пригласили его заходить в гости и посоветовали снять эполеты, а то засмеют. Бывший королевский сторож послушался, сорвал золотые эполеты и швырнул их в море. Подумав, он бросил в море и медный шлем.

Напоследок мы обнялись с капитаном. Утерев слезу, Прунамель сказал нам:

— Мы еще обязательно встретимся, клянусь великим Матуй!

Попрощавшись со всеми, а со стариной «Диогеном» особо, я прыгнул на родной берег. Потом принял на руки Лидку и поставил ее рядом с собой.

— Прыгай, чего копошишься! — позвал я Петьку.

— Не буду прыгать, — сказал Петька, отвернув лицо. — Я боюсь.

Я спросил:

— Опять нога разболелась? Тогда обожди минутку, мы тебе трап соорудим.

— Я и по трапу боюсь, — сказал Петька. — Мне в таких планах нельзя домой появляться. Мамка выпорет.

— Ах, вот чего ты боишься, — понял я наконец. — А когда-нибудь ты домой придешь?

Петька подумал и сказал:

— Когда-нибудь придется… Вернусь домой, когда на штаны себе заработаю и на тапочки. Если мамку встретите, успокойте ее, скажите, что я живой и здоровый. Только не говорите, что я тапочки потерял!.. А я останусь у капитана.

Я хорошо знал характер Петькиной матери. За драные штаны она устроила бы ему капитальную порку, а про тапочки и говорить нечего! Эти тапочки она вспоминала бы ему до конца жизни.

Я сказал Петьке:

— Пожалуй, это единственный выход в твоем положении. Оставайся и зарабатывай на штаны и на тапочки. Если что понадобится, приходи ко мне. Бабушка не выдаст!

— До свиданья, милый капитан Прунамель! — крикнула Лидка. — Желаю вам счастливо ошвартоваться!

— Все в порядке, — улыбнулся капитан. — Старина «Диоген» еще потрудится.

Капитан нежно погладил желтое дерево штурвального колеса и громко скомандовал:

— Грота-шкоты на правую!

«Диоген» двинулся к устью реки. Мы провожали его взглядом, пока тугие паруса не скрылись в сумерках.

А потом мы остались вдвоем, и я почувствовал, что мы стоим на границе двух миров, ушедшие из одного и еще не вступившие в другой. Нище нас сейчас не ждали, никому мы не были нужны, и поэтому мы сейчас существовали одни на всем свете. Не замечая нас, плескалось у наших ног сонное море. Ветерок пролетал мимо с обидным равнодушием. Гордые сосны встряхивали ветвями и не обращали на нас никакого внимания. Мы никого не интересовали, потому что мы были ничьи. А в небе одна за другой зажигались звезды, они хотели светить кому-то, но только не нам.

Лидка оперлась на мое плечо, и мы молча пошли к поселку.

Ветерок кружился, забегал, он дул то в щеку, то прямо в лицо, то в затылок. Кружились, провожая нас, пустынные темные улицы. Одна, вторая, третья… Мы завернули в переулок и остановились у Лидкиного дома. Лидка оперлась на забор. Она молчала и смотрела себе под ноги. Я тоже смотрел вниз, катая тапочкой круглый камень.

Лидка сказала:

— Я попросила у волшебника карманный фонарик на батарейках. Хотела подарить тебе, а то ты ходил в лесу без фонарика… Не успела взять. Наверное, он лежит сейчас в пещере… Как ты думаешь, волшебник дал фонарик?

— Конечно, дал, — сказал я. — Что ему стоит?