Страх

– Умейте одеваться, – часто говорил подполковник своим сотрудникам. – Надев штатское, вы ничем не должны отличаться от людей, окружающих вас.

У Эвальда с начальником отдела сложились почти дружеские отношения. Они оба в общем-то были москвичами. Часто вечерами говорили о Москве, и по тому, с какой любовью Игорь Соснин вспоминал родной город, Эвальд понимал, как трудно ему жить в Таллине.

– Понимаете, Эвальд, мне нравится ваш город. Готика, из бойниц башен на тебя смотрят века, внизу черепица крыш, трубы, дымки, трубочист, как в сказках Андерсена. Прелестно. – Словно открытка рождественская. И все же домой страшно тянет. В Замоскворечье сейчас тишина, дома будто сонные, пух тополиный. И запах, чудный запах московского лета. Скучаю. По Полянке, Ордынке, Арбату.

Эвальд понимал его. Он тоже скучал по Москве, но, живя там, он с необычайной остротой переживал свою разлуку с Таллином. Так уж случилось, что детство он провел здесь, а юность в Москве, и у него теперь было два родных города.

– Ну, хватит лирики. Воспоминаниям мы предадимся чуть позже. Вот материалы о бандгруппе Юхансена. – Соснин хлопнул ладонью по трем толстым томам. – Вчера его люди в пяти километрах от уездного центра напали на машину Наркомата финансов. Убит шофер, старший инспектор наркомата и двое инкассаторов. Машина разграблена, бандиты унесли семьдесят тысяч наличных денег, купюры новые, по тридцать рублей, и на триста тысяч облигаций. – Соснин замолчал, побарабанил пальцами по столу. – Ваше мнение, Эвальд?

– Мне пока трудно сказать, Игорь Дмитриевич, но я бы хотел видеть маршрут движения.

– Прошу. – Соснин подошел к карте республики. – Вот смотрите… – Карандаш на секунду задержался у черного пятна с надписью «Таллин» и заскользил на север. – Здесь.

Пунктир дороги охватил зеленые, похожие на облака пятна. Лес. Эвальд на секунду представил себе подступившие к пыльной дороге деревья, перевернутую машину, трупы людей. Ему даже показалось, что он чувствует кисловатый запах пороха, заглушающий смолистый аромат леса.

– Они где-нибудь останавливались?

– Нет.

– Значит, кто-то здесь, в Таллине, знал маршрут и предупредил бандитов.

– Логично. Вы делаете успехи, Эвальд. Если так пойдет, то мы еще наплачемся под вашим началом. Вам, прибалтам, свойствен педантизм и усердие. Так вот что, милый Эвальд Альфредович, пока вы еще мой подчиненный, берите дело бандгруппы Юхансена и внимательно изучите. В дальнейшем вы будете вести его. Через два дня представьте мне план опермероприятий.

* * *

Проснулся Эвальд от забытого ощущения тепла. Комната была полна солнца. Он взглянул на часы и пошел умываться. Через несколько минут он вышел на улицу. Нужно было успеть в парикмахерскую.

Город залило солнцем. Это был первый по-настоящему летний день за все время после его возвращения. Дождь вымыл город, а солнце подновило его. Блестели окна домов, листья деревьев стали маслянисто влажными, весело сияли витражи Святодуховской церкви. У разбитых стен гостиницы «Золотой лев» уже возились рабочие, с урчанием полз танк без башни, заменяющий трактор, пыхтел старенький экскаватор, раскачивающий на цепи огромное ядро.

На улицах появились хозяйки с сумками и деловитые мужчины в светлых костюмах, с портфелями в руках. В город пришел покой и мир, и Таллин жил своей годами означенной жизнью. Эвальд шел мимо развалин гостиницы и думал о необычайной силе традиций. Ни война, ни жертвы и разрушения не нарушили столетиями сложившегося уклада. Так же по утрам хозяйки спешат в молочную и мясную, потом в кондитерскую, а после обеда они соберутся в кафе «Таллин» – это их час. Час чашки кофе и сигареты. Мужчины, возвращаясь с работы, на полчаса заглянут в привычный бар или кафе. И пусть кофе не тот, пусть сахар по дорогим коммерческим ценам, а водка напоминает самогон. Пусть. Это их час. Дань традиции, дань жизненному укладу, который не в силах нарушить ни война, ни перемена власти.

Но, думая об этом, Эвальд почему-то не замечал, что брился у одного и того же парикмахера, сигареты покупал постоянно в маленьком магазинчике на улице Виру, а пиво пил в баре на улице Валли.

Привычка, привычка.

– Здравствуйте, капитан, – традиционно поздоровался с ним парикмахер и спросил: – Как всегда?

– Доброе утро, Альберт. Как всегда.

Так начинался для него день. Тридцать минут, отданных традиции, тридцать минут ассимиляции, тридцать минут отдыха.

Но, бреясь, завтракая в столовой наркомата, Эвальд все время помнил о папках с делом банды Юхансена, которые лежали на его столе… Капитан Генрих Юхансен. Кличка Кровавый Юхансен. Капитан буржуазной эстонской армии. Отец – почтовый служащий, ни в каких партиях не состоял. Сразу после оккупации вступил в «Омакайте», комендант лагеря для военнопленных на Сааремаа, потом командир батальона. Принимал участие в боях с десантом на Мерекюла. Знающими его людьми характеризуется как человек умный, жестокий, пьющий, бабник. В момент установления советской власти в Эстонии создавал и руководил диверсионными группами. Так что имеет специальную подготовку и опыт подпольной борьбы.