Страдать, чтобы простить

Похоже, несмотря на то, что в первый вечер мы более или менее расставили точки над «i», он по-прежнему хочет выяснить мои мотивы. Что до меня, то я так и не сумел понять, какие чувства он испытывает к Эмме. Только одно я знал наверняка: он явно не владел ситуацией, последствия которой мы с Сарой расхлебывали два последних дня.

— Если хочешь ее видеть, она сейчас на втором этаже, — сказала Сара.

Коул сунул руки в карманы джинсов и задумчиво посмотрел наверх.

— А вы уже к ней поднимались? — (Сара покачала головой.) — Тогда я тоже подожду. Вы мне позвоните, когда она спустится, да?

— Конечно, — ответила Сара.

— Спасибо. — Коул повернулся и закрыл за собой входную дверь.

Сара посмотрела на меня, удивленно подняв брови:

— Хм… Неудобно получилось.

В ответ я только пожал плечами, плюхнулся на диван и снова включил телевизор.

— Ты вполне можешь пойти немного поспать, — сказала Сара, заметив, что я уже вовсю клюю носом.

По телевизору показывали обзор лучших моментов бейсбольных матчей. Последние несколько дней я практически не спал, и хронический недосып давал о себе знать: глаза сами собой закрывались, веки наливались свинцом.

— Нет, все нормально. — Я выпрямился, чтобы выглядеть чуть пободрее.

— Эван, ты можешь пойти лечь на нормальную кровать, — не сдавалась Сара. — Нечего мучиться на диване. Уже третий час утра.

Я посмотрел наверх. Она все еще была там… Рисовала то, что ей хотелось рисовать. С тех пор как я закрыл за ней дверь, ее было не видно и не слышно, разве что пару раз она выходила в туалет в коридоре. Но ни я, ни Сара не стали заглядывать к Эмме, мы хотели предоставить ей личное пространство для… исцеления.

— Ты тоже можешь пойти спать, — сказал я Саре. — Здесь несколько гостевых комнат.

Судя по Сариным красным глазам, она вымоталась не меньше моего.

Но Сара только отмахнулась и переключилась на книжку, лежавшую у нее на коленях. Никто из нас не хотел покидать наблюдательный пост, поскольку только отсюда можно было услышать, как открывается и закрывается дверь на втором этаже, а кроме того, так она сразу увидит нас, когда наконец спустится вниз.

* * *

Я немного отступила, чтобы полюбоваться своим творением, и гордо улыбнулась. Каждый мазок на холсте был пропитан эмоциями. Глаза саднило, и немного тряслись руки от притока адреналина, всю ночь продержавшего меня у мольберта.

Но когда я отложила кисть, силы внезапно покинули меня. Я чувствовала себя совершенно измочаленной. Я подняла вверх измазанные краской руки. Мне определенно не помешал бы сейчас хороший душ, тем более что я уже три дня не мылась.

Почувствовав внезапно дикое отвращение к себе, я сгребла одежду с письменного стола и пробралась в коридор. Внизу светился экран телевизора, у подножия лестницы горела лампочка. Эван, должно быть, как обычно, встал с петухами. Никогда не понимала, что хорошего он находит в ранних утренних часах.