Страдание

Я слишком долго молчала, потому что Раш сказал:

— Вижу, что говорит.

— А что это имя говорит вам? — поинтересовалась я.

Мика поочередно переводил с одного из нас на другого глаза, потому что не понимал о чем мы. Я еще не была с ним знакома, когда последний раз якшалась с людьми Ван Клифа. Эдуард, Олаф и Бернардо не в счет. Эдуард был одним из моих самых близких друзей. Бернардо коллегой по работе. Олаф был в меня влюблен, потому что мы вместе охотились на вампиров, вместе убивали, а он считал это нечто вроде прелюдии перед чем-то большим. На последней нашей совместной работе на Олафа напал верлев и тесты показали положительный результат на ликантропию. После этого он исчез, как и одна докторша. Мы решили, что он прихватил ее с собой, вернувшись к своему хобби. Он написал мне письмо, и буквально сказал, что собирается держаться от меня подальше, пока не будет уверен, что я не сделаю из него домашнего питомца, как из Никки. Они пересекались по работе до того, как я приручила Никки.

— Я работал с людьми Ван Клифа, — ответил Раш.

Я моргнула, пытаясь сохранить лицо пустым, и старалась переварить то, что отец Мики знал таких же опасных людей, как и я.

— Почему они показали вам досье и откуда у них вообще оно на Химеру и его людей?

— Военные уже долгое время были заинтересованы в использовании ручных оборотней. Химера их заинтересовал.

— А военные знали, чем он занимался? — спросил Мика.

— Поначалу нет. Они организовали на него и его людей охоту в то время, как он, и ты, приехали в Сент-Луис. Они собирались попытаться его схватить. Его ДНК на его жертвах показала, что он панвера. Они хотели его изучить.

— Изучить, — повторил Мика с недоверием, которое начинало перерастать в гнев.

— Я только в этом году узнал. — Он закрыл глаза и судорожно вздохнул. На его лбу стали проступать капельки пота. — Ты их тоже заинтересовала, Анита.

— Потому что я тоже панвера.

Он открыл глаза:

— То, что ты не перекидываешься, заинтересовало их еще больше.

— Ты нас предупреждаешь? — спросил Мика.

— Они могут попытаться шантажом заставить вас им помогать.

— Каким шантажом?

— Химера и его люди приехали в Сент-Луис, это нам известно, но они оттуда так и не выехали.

Он неотрывно смотрел на меня. Я пыталась сохранить спокойное выражение лица, как делала это раньше:

— Что вы хотите от меня услышать?

— Такие люди как Химера и его люди не могут просто взять и исчезнуть, Анита. Но твой анализ крови отмел все слухи в правительстве.

— Не знаю о чем вы.

— Ты убила его. И находилась довольно близко к нему, раз ему удалось поранить тебя когтями или зубами. У штаммов ликантропии есть свои ДНК, так же, как у вирусов. Они знают, что в тебе есть немного его ДНК, но ты лучше себя контролируешь. Ты как мечта военных — быстрая, сильная, тебя сложнее ранить, ты лучше убиваешь, и никогда не перекидываешься в зверя.

— Это не из-за того, что у меня несколько штаммов.

— Тогда из-за чего?

Я немного подумала и ответила:

— Мы думаем это из-за меток вампира. Вампиры не могут заразиться ликантропией, а когда я заразилась, то уже была связана с Жан-Клодом.

Раш еще раз с трудом сглотнул, закрыл глаза и некоторое время просто дышал:

— Так без вовремя полученных вампирских меток, это бы не сработало.

— Это могло сработать только в моем случае. Не уверена, что на других сработает так же.

— Если я больше не очнусь, расскажи Гонсалезу то, что рассказала мне. Он позаботится, чтобы информация дошла до нужных людей. Ни в чем не сознавайся, просто скажи, что твой контроль основан на связи с Мастером Сент-Луиса. Скажи им, что такое нельзя повторить.

— Что нельзя повторить? — спросил Мика.

— Создать больше таких как она.

— Да вы, наверное, шутите, — воскликнула я.

— Я бы не стал тратить свое время с Майком на ложь. — Он посмотрел на своего сына. — Ты любишь ее?

— Люблю.

— А Натаниэля?

— Люблю.

— Хорошо, я рад. Я люблю твою маму, всегда любил, и я люблю Тая. У нас все получается.

— У нас тоже все получается.

— Ты знаешь, что тетя Джоди живет со своей девушкой?

— Ага.

Раш рассмеялся, но потом скорчился на кровати и издал болезненный звук.

— Мать с отцом стали спрашивать, что они не так сделали, раз двое их детей живут в противоестественном грехе. — Он снова засмеялся, но звук вышел резкий. — Бэй и Тай здесь?

— В коридоре, — сказал Мика.

Он посмотрел на Мику, но глаза его лихорадочно горели, и лицо блестело от пота:

— Я люблю тебя, сынок.

— И я тебя, пап.

Раш посмотрел на меня:

— Позаботься о нем, Анита.

— Обязательно.

— Натаниэль, ты любишь моего мальчика?

— Очень.

— Хорошо. Заботьтесь друг о друге.

— Конечно, обещаем.

Раш закивал слишком часто и быстро. Его рука конвульсивно задрожала и он попросил:

— Пускай зайдут. Если мне больше не удастся с тобой поговорить, знай что я люблю тебя и знаю, что ты хороший и сильный, и я очень рад, что в твоей жизни есть двое людей, которых ты любишь; это больше, чем некоторые могут получить.

Мика свободной рукой коснулся волос отца:

— Я люблю тебя, отец. — Он повернулся к нам. — Позовите маму и Тая.