Страда

И еще очень важно не разделить свое чувство на несколько частей. Если уж полюбил, допустим, одну девушку, то нельзя отвлекаться никуда. Может вдруг захотеться, чтобы у девушки, которую ты полюбил, оказались такие качества, которых у нее нет, которые есть у других, тоже знакомых девушек. Лучше это желание сразу позабыть.

Вот я полюбил одну девушку очень сильно еще в восьмом классе. А другая девушка, тоже из нашего класса, знает наизусть шестую главу «Евгения Онегина». Она прочитала ее нам вслух, когда мы ездили большой компанией кататься на лыжах в Ушково. У нас был ключ от дачи, Витька Фоломов взял, у его родителей там дача. Мы всадили ключ в скважину, повернули, да так, что он и сломался.

Уставшие все такие были, промокшие. Хотели в окошке стекло вынуть, замазку отколупали, но постеснялись в последний момент. Нехорошо все-таки: Витькины родители дом построили, а мы испортим. Я хоть тоже замазку колупал, но первым сказал, что не надо. Нехорошо.

В общем, залезли в баньку, битком, двое на тазу уместились, четверо ноги свесили в котел, кто на полке, кто на ведрах… Печку истопили, съели, что взято было, сидим, благодать. И вдруг она нам шестую главу… Кое-кто хихикать начал, а потом все утихомирились, серьезные стали и задумчивые. Как она прочитала эти строчки:

Вот пистолеты уж блеснули,
Гремит о шомпол молоток.
В граненый ствол уходят пули,
И щелкнул в первый раз курок…

Если бы в классе или со сцены на вечере, так ничего особенного нет, а здесь сугроб на дыбы встал чуть не во все окошко, мы сидим, ноги поджали, и будто никаких родителей у нас нет, а так, вольные люди, ватага… Никогда бы раньше мне и в голову не пришло, что можно столько стихов наизусть знать. Я даже подумал, может быть в первый раз, о смерти: а что, если вдруг? И еще о храбрости. Как-то странно все повернулось, необычайно. И хорошо.

С той девушкой, которую я полюбил в восьмом классе, мы потом не раз ездили на лыжах. У нее крепление свалилось, она дулась на меня, что я плохо приладил. А мне хотелось, чтобы она прочла наизусть шестую главу «Евгения Онегина». Но она ничего не знала наизусть, я думал о той девушке, которая знает, и мне было вовсе не стыдно, что я так плохо привинтил крепления. А настроение у меня все равно портилось, потому что от моего единственного чувства, от моей большой любви словно отломили кусочек, и теперь это не целая любовь.

Надо хозяином быть своему настроению. Иначе никак.

Если я, допустим, живу в каком-нибудь месте, нужно это место полюбить. А если еще другие места понравятся, надо все взвесить и сделать выбор. Чтобы не разламывать свою любовь на куски.

Я вот люблю жить в деревне. Где-нибудь на берегу реки. Одно лето мне повезло на Свири пожить у знакомого моему отцу человека. В этой реке еще водится настоящая рыба форель. Я бы купил себе байдарку и плавал бы от Ладожского озера до Онежского. У меня были бы всегда крепкие мускулы на руках и на плечевом поясе. А ноги бы я мог развивать велосипедом или пробегал бы каждый день три тысячи шагов. Работать бы я устроился в леспромхоз, или в колхозе бы выучился на тракториста, или егерем…

Я живу пока что в городе на Подковыровой улице, но, как только кончу школу и смогу заработать денег, я сразу же заведу сберкнижку и, как скопится триста рублей, начну потихонечку строить дом на реке Свири.

Можно бы купить готовый дом, но я так не хочу. Я сам буду строить. Конечно, под руководством настоящих плотников, но сам.

Каждый человек должен построить дом, воспитать ребенка и посадить дерево. Это есть такая индийская мудрость. Одно дерево я уже посадил около дачи Витьки Фоломова в Ушкове. Я не знаю точно, что это за дерево. Мне хотелось посадить рябину, но уже осень была и все до листика облетело с деревьев, а по стволу или по веткам рябину не отличишь от ольхи. Я выбрал одно маленькое деревцо, потому что под ним на земле валялся высохший весь, как рыбий скелетик, рябиновый лист. Могло его откуда угодно с настоящей рябины занести, а это вовсе и не рябина…

Но больше ничего подходящего я не нашел, выкопал деревцо, а вернее, прутик вместе с мохом и брусничником, быстренько его притащил к даче и там посадил. Никто, даже Витька, не знает об этом. Листья еще не выкинулись, и я не знаю: прижилось дерево, не прижилось? Мне больше негде его было посадить. Я поехал в Ушково под вечер, никто меня не видал.

Думаю, прижилось. Только хорошо бы, рябина, а не ольха. Правда, полить я не смог, потому что ведра не было, но дня через два пошел длинный октябрьский дождь.

Так что дерево одно посажено. А когда я построю дом, кто знает, как сложатся дела, может быть, жить мне на Свири не придется, но все равно будет дом. Одним домом больше на земле. Жилья для людей прибавится.