Стоунхендж

Ответ мог быть только один — могучий одобрительный рев, повторяющийся снова и снова. Кто же мог отказаться, если каждый из них был могуч и знал об этом! Уронив меч на палубу, Эсон перебросил в правую руку копье, поймал его и, отогнувшись назад, изо всех сил запустил в сторону заходящего солнца. Оно взмыло вверх, словно стремясь к самому светилу, подрагивая в воздухе, золотые солнечные лучи отражались от бронзового наконечника, и далекой тростинкой исчезло в воде. Люди разразились новыми воплями.

Подобрав свой меч, Эсон распрямился и увидел лицо криво улыбающегося Интеба.

— Значит, это ты и задумал, — проговорил египтянин.

— Да, задумал. Я обдумывал этот план с того дня, когда ты рассказал мне о гибели Ликоса и остальных. Туда нужно отправить корабль — за оловом и чтобы отомстить, — так почему бы не наш? На возвращение в Микены потребуется несколько недель, потом когда еще выйдем в море. Так зачем возвращаться? Мы и так уже на дороге, ведущей на запад. Отец много рассказывал мне об олове, и даже я понял, что олово нужно Микенам теперь же, немедленно, пока Атлантида зализывает раны. На Фере погибло много кораблей, возможно, даже сам Атлас, хотя на подобное благодеяние едва ли можно надеяться. Теперь с ними нужно — можно бороться! Ну, а для этого нам необходимо олово.

— Ты говоришь прямо как Перимед.

— Он — царь Микен, а я — его сын. А ты, Интеб? Кажется, в общем радостном хоре я не слышал твоего голоса.

— Эсон, ты всегда можешь рассчитывать на мое одобрение, пусть иногда и с опозданием. Мы сейчас рядом с Египтом, там мой дом, и фараон готов осыпать меня почестями. Возвращаться ли мне туда?

— Возвращаться? Зачем — плыви с нами. Ты сделался моей правой рукой, и я люблю тебя как брата.

— И я люблю тебя, Эсон, — взяв его за руки, египтянин приложился щекой к грубой щеке Эсона, мокрой от пота, покрытой запекшимися каплями крови убитых. — Я люблю тебя и последую за тобой куда угодно.

Книга II

Глава 1

Деревья и густой подлесок спускались к самому краю воды, и каждое легкое дуновение бриза доносило до корабельщиков влажное дыхание сырой зелени из зарослей на берегу. Огромным водяным жуком черный корабль полз против течения возле утеса. Весла, шевелящиеся, словно ноги водяного насекомого, с трудом толкали его вперед. Большой парус свернули — небольшой ветерок дул в противоположную сторону. С ругательствами и ворчанием мореходы наваливались на весла, стараясь держаться ближе к берегу, где течение было не таким сильным.

На противоположной стороне серых вод, за проливом, на севере темнела серая, до небес, скала — один из Столпов Геракла. Впервые заметив ее, они испытали истинное потрясение и сгрудились возле борта, громкими криками описывая свои впечатления. Но теперь мореходов тошнило уже от одного ее вида. Напрягаясь изо всех сил, они гребли час за часом, но серая громада едва отодвигалась назад. Впереди их ждали холодные воды западного моря, но, чтобы достичь их, необходимо было грести изо всех сил. Опущенное за борт ведро приносило воду, ею поливали вспотевшие спины и пропеченные солнцем головы. Вода была здесь прохладней, чем в том море, что сделалось им привычным, и не такой соленой. Чтобы добраться сюда, не пришлось потратить много сил: после захвата сидонского корабля им еще не приходилось так трудиться. И теперь легкие дни и сытная пища выходили обильным потом. Ветер сопутствовал им с того первого дня. Они шли вдоль берега Африки и по вечерам вытаскивали корабль на берег, чтобы раздобыть пресной воды и поспать. Много раз они охотились на берегу и ели добытое мясо. Рука Эсона была самой сильной и меткой: он поражал оленя там, куда другие не добросили бы и камня. Легкое путешествие — просто прогулка. Вечерами все посмеивались над старинными повествованиями о трудах и опасностях, поджидающих корабельщиков в этих краях.

Но потом ветер подвел их. Не только ветры, но и течения обратились против них. Три дня ожидали они на берегу, когда переменится ветер — но не дождались. Против общего желания пришлось грести.

Труд этот не приносил им удовольствия. Целыми днями налегали они на весла — от рассвета до сумерек, в конце концов миновали пролив, в котором вода неслась им навстречу, и вышли в открытое море. Здесь они уже могли поднять парус. Но перед закатом бриз совершенно стих, и они вновь принялись грести — уже без особых усилий. Наконец в скалистом берегу обнаружилась уютная бухта. Гребцы с жадностью насытились — они не ели с утра — и быстро уснули.

В каюте Эсон заправил оливковым маслом каменную лампу, опустил фитиль и поджег.

— Пора обдумать, как поплывем дальше, — проговорил он.

— Без карты? — поинтересовался Интеб.

— Ее не было и у Ликоса, однако он умел находить путь и мне объяснил, как это делать. От Столпов Геракла надлежит плыть на север вдоль берега, пока не кончится суша…

— До края земли, где начинается запредельный хаос.

— Ты сегодня в духе, Интеб.

— Это легко, когда стоишь у руля, пока остальные гребут. Дай-ка налью тебе вина.