Стоунхендж

— Туннель обрушился, его засыпало! — завопил кто-то. Эсону пришлось изо всех сил напрячь голос, чтобы перекрыть испуганный ропот.

— Нет, я вижу выход. Небо снаружи темное, да, но туннель пока цел.

Они двигались медленно, прощупывая путь веслами, ударявшимися о стенки туннеля. Наконец порыв зловонного воздуха показал им, что выход близок. Галера очутилась в канале, уводящем к безопасным просторам открытого моря.

Сидевших на веслах происходящее на берегу не беспокоило, Эсон даже не глядел туда, но для Интеба эта часть и без того жуткого путешествия оказалась самой кошмарной. Всюду возле воды стояли люди, целыми семьями выстроились они вдоль берега. Они бежали из деревень и поместий в надежде обрести спасение. Их крики были даже громче, чем рокот вулкана, руки протягивались к кораблю, близкому, но такому недостижимому. А вулканический пепел потоками падал с неба… все они, мужчины, женщины, дети были покрыты густым его слоем, так что стали неразличимы: желтеющие силуэты казались живыми статуями. Матери протягивали детей, моля, чтобы взяли хоть их… галера размеренно продвигалась к морю. Впереди них шел атлантский корабль, команда которого также не обращала внимания на стенания толпы. Чтобы добраться до него, некоторые бросались с берега в воду, но плавать умели немногие. Лишь один человек еще держался на поверхности, когда галера приблизилась, но весло ударило его по голове, и пловец исчез под водою.

Корабли двигались все дальше, через бесконечный строй пожелтевших фигур… некоторые кричали, другие же словно онемели от ужаса; Интеб старался ни на кого не глядеть, как избавления ожидал он темной расщелины в скалах, выходящей к морю. Волны метались, били в каменные стенки канала. В открытом море волнение наверняка окажется гораздо сильнее.

— Суши весла, — приказал Эсон. — Ставь мачту, разворачивай парус!

С делом справились быстро. Парус был невелик, он только помогал гребцам и не годился для того, чтобы придать кораблю нужную скорость, но в открытом море он был необходим. Как только поставили парус, снова забил барабан, гребцы налегли на весла и корабль вышел в море, забирая подальше от Феры.

Они шли прямо в бурю. Дождь мешался с вулканическим пеплом; небо истекало жирной грязью. Ветер крепчал, и с облепленным грязью парусом уже приходилось сражаться… его взяли на два рифа — чтобы не сорвало ветром. Позади них Фера плевалась пеплом и камнями, провожая беглецов недовольным грохотом.

— Дурной ветер, северный ветер, — проговорил Эсон, кулаком ударив о поручень. — Если проглядим — разобьемся о берега Крита или погибнем, или вновь попадем в руки атлантов. — Прищурившись, он бросил взгляд на небо, на едва проступавший сквозь облака диск солнца. — Лучше бы плыть на северо-запад или на запад. Придется грести.

К закату ветер не ослабел, скорее усилился. Половина людей гребла, остальные спали, распростершись в грязи. На корабле хватало еды, пассажиры и экипаж бежали, не прихватив ничего. Они залили жажду водой, поели хлеба, сыра и темно-зеленых олив. Эсон рухнул на койку в крошечной каюте, не в силах пошевелиться, а Интеб втирал умягчающее масло в его порезы и синяки. Утомление и боль одолели микенца, левая рука его распухла, пальцы казались сосисками. Прижав ее к груди, Эсон провалился в черную пропасть сна.

Проснулся он в темноте, корабль бросало; доски корпуса скрипели, снаружи выл ветер. Положив руку на плечо Эсона, Интеб кричал ему в ухо, чтобы микенец услышал его:

— Мы у берега. Слышишь прибой? Гребцы измучены. Едва ли они продержатся…

Эсон потряс головой, пытаясь прогнать одуряющую боль и привести мысли в порядок; шатаясь, он поднялся на ноги и принялся ощупывать привязанные к шпангоутам амфоры. Пальцы нашли серебряную чашку, тонкой цепочкой прикрепленную к ручке пузатого сосуда. Зачерпнув, он отпил. В амфоре оказалось вино, а не вода, и, осушив две чашки, Эсон почувствовал себя лучше.

На палубе буря разила, как молот. Дождь прекратился, но порывы ветра срывали с гребней пену и несли брызги вперед. В окружающей тьме ничего не было видно, но между порывами ветра справа по борту были слышны глухие удары.

— Прибой стал громче, — пожаловался Интеб.

— Парус на месте? — спросил Эсон.

— Пришлось приспустить, чтобы не унесло.

— Поднимите снова, на одних веслах нам не уйти от берега.

Пока они поднимали парус, один из людей свалился за борт. Подхваченный ветром, он, коротко вскрикнув, исчез в волнах… Так и для всех остальных конец был совсем рядом — лишь сила их рук и тонкая деревянная скорлупка корпуса спасали людей от голодного моря. Парус сумели освободить от одного рифа, однако хватило и этого. Помогая гребцам, парус тянул корабль прочь от невидимого берега.

Ночь казалась бесконечной. Гребцы налегали на весла до полного изнеможения и гребли снова после короткого отдыха. Когда в их руках уже не оставалось силы, чтобы поднять тяжелое весло, они принимались вычерпывать воду, потом снова начинали грести.